– Дайте мне то, что пьет она, – сказал он бармену.
Бармен вопросительно посмотрел на нее, она указала на бутылку, которая стояла позади него.
– Вам в стопку или в стакан?
– Так, как у нее, – ответил Стефан и снова попытался поймать ее взгляд.
Когда бармен подал ему стакан виски, он отхлебнул – оказалось, что слишком много. Поперхнулся и закашлялся.
– Вы серьезно? Вы правда это пьете? – спросил он у миниатюрной девушки, которая с интересом смотрела на него. – Как неженственно… Просто горло дерет.
– Лично я больше люблю не торфяные сорта, – сказала эта засранка, – но признаюсь, в этот раз я соврала. – Она подняла стакан и одобрительно посмотрела на него. – Яблочный сок. Похоже, но не то.
Он кашлянул еще раз и попросил воды.
Ее звали Авиталь. Они побеседовали было у барной стойки, но шум дискотеки не дал им толком поговорить.
Тогда они вышли на улицу со стаканами (она все еще пила яблочный сок, а он – уже просто воду), постояли около небольшого пруда возле этого зала торжеств. Ночью на пруду было тихо и спокойно – разве что басы сотрясали деревянный настил у них под ногами, а воздух иногда вздрагивал из-за кваканья лягушек (видимо, тоже из какого-то замаскированного динамика). Отличное место для знакомства со смешливой красавицей.
Через много лет он все будет пытаться понять, почему же он позволил себе выйти с ней, почему отправился тогда на улицу. Как, черт возьми, у него получалось вести этот разговор – милый и легкомысленный. Ему было всего двадцать пять, он не был большим человеколюбом, все его отношения до тех пор проистекали в первую очередь от физиологической надобности, а не оттого, что он был кем-то очарован.
И все же что-то, что было заморожено в нем, в тот вечер растаяло, несмотря на музыку, немилосердно долбившую по мозгам, на фальшивые, завистливые улыбки подружек невесты, на лицемерные разговоры, в которые он оказался втянут на приеме. С девушкой общался как будто не он, а другой человек – Стефан желал его существования, но не был уверен, что тот и правда существует. Он сам не был таким. В тот вечер в нем открылся кто-то другой, и этого кого-то влекла к себе эта девушка – чувства такой силы он еще не испытывал.
Потом отзвуки этой беседы он чувствовал еще недели две. С новой знакомой они расстались под конец свадьбы, когда на свежий воздух вышло подышать (ну или проблеваться в тщательно подстриженных кустах вдоль дорожек) столько шумных пьяных людей, что находиться там стало уже тяжко. Он знал, как ее зовут, – но не более того. Но когда он почувствовал, что при воспоминании о ней внутри у него словно натягивается струна, что он ищет ее в любой девушке, которую видит на улице, – то понял, что, наверное, стоит позвонить жениху и расспросить о ней.