Наконец он просто положил голову на стойку и говорил – не то с незнакомцем, не то с собой.
– Я почувствовал, как ее страх передается мне, – говорил он барной стойке, – почувствовал, как ее страх передается мне по рукам, и не смог ничего сделать.
– Представляю, как это было нелегко, – откликнулся незнакомый сосед. Оказалось, что он действительно слушал между глотками.
– Что вы говорите! – сказал Стефан.
– Слушай, я понимаю тебя. Ничто не весит столько, сколько волосок любимой женщины, – произнес незнакомец.
– Откуда ты знаешь? – Стефан приподнял голову. – Ничего ты не знаешь, ты с ней незнаком. Ты не такой, как я. Ты не чувствуешь того, что чувствую я. Ты просто еще один идиот, который сидит рядом со мной в баре. Ты никогда этого не поймешь. Мы просто упакованы поодиночке, как обернутые в шелк куски дерьма. Каждый знает только себя и интересуется только собой.
Он отвернулся от собеседника, громко выругался и закрыл глаза.
Домой он пришел под утро. Авиталь не спала и сильно нервничала.
– Где ты был? – спросила она.
– Не твое дело, – ответил он и направился в спальню.
Она схватила его за руку.
– Где ты был? – снова спросила она.
В глазах блестел страх. Она положила руку ему на щеку и повернула к себе его лицо.
– Ты плакал, – сказала она, и в ее голосе прозвучало изумление.
Как обычно, она застала его врасплох. Он ожидал, что она скажет: «Ты пил».
Ему хотелось провалиться, умчаться – прямо через стены – и долететь туда, где не будет ее запаха.
Он непроизвольно дернулся и оттолкнул ее. Пошел в гостиную. Он не кричал, не вопил, только тяжело дышал. А рукам дал свободу – и на пол полетели книги, разбился телевизор, перевернулся стол, диван… Он кружил по комнате, как стрелка часов, и крушил все по порядку, все вещи, опустошая метр за метром. На полпути, когда полкомнаты было еще цело, а половина лежала в хаосе разрушения, он снова ощутил прикосновение ее руки. Он хотел оттолкнуть ее, но не смог – и рухнул на пол.
– Я не могу. Я больше не могу, – шептал он. – Извини меня. Мне нужно было уйти, отойти, выпить. Я эгоист, я знаю, я мерзавец. Но ты скоро умрешь, ты оставишь меня, я не могу вести себя так, как будто все в порядке, как будто мы просто проводим время в ожидании какого-нибудь путешествия.
Она села рядом и погладила его по голове.
– Я знаю, знаю, – сказал он. – Это время должно принадлежать тебе, я должен развалиться на части потом, а не сейчас, перед тобой, но я останусь один в этом дерьмовом мире, который отбирает у меня тебя. Я не могу вести себя как обычно. Я скоро потеряю тебя, то единственное хорошее, что есть в этом мире, и я схожу с ума, я схожу с ума. Мне нужно было забыться от всего этого. Прости меня, но я должен был найти забвение.