– Что вы хотите мне сообщить? – напомнила ему хозяйка галереи.
Мехреньгин осознал, что молча стоит, не сводя взгляд с голубоглазого чуда.
Жека, как и полагается напарнику, пришел ему на помощь:
– Мы должны сообщить, что ваш бывший муж, гражданин Михайловский Герман Петрович, найден сегодня утром мертвым. Точнее, убитым.
Во время этой тирады Мехреньгин заставил себя перевести взгляд с голубоглазой девушки на Татьяну Дмитриевну. Он знал, что первая реакция на сообщение о смерти близкого человека может быть очень важной, и нельзя ее пропустить. Однако почти никакой реакции на слова Жеки не последовало – лицо хозяйки почти не переменилось.
Зато у нее за спиной раздался грохот и звон бьющегося стекла.
Мехреньгин повернулся и увидел, что неземное создание стоит с перекошенным лицом, а пол перед ним усыпан сверкающей россыпью стеклянных осколков.
Хозяйка галереи обернулась, окинула взглядом представшую перед ней картину и сухо проговорила:
– Лиза, выйди! Мы поговорим позже!
Неземное создание исчезло, и Мехреньгин сразу почувствовал себя человеком. Больше того – профессионалом.
– Татьяна Дмитриевна, какие у вас были отношения с гражданином Михайловским? – проговорил он твердо.
– Какие? – переспросила его хозяйка. – Да почти никаких. Мы с ним развелись цивилизованно, как интеллигентные люди. И время от времени встречались – я выставляла в своей галерее его произведения, они и сейчас здесь есть…
– А когда вы видели его последний раз?
– Когда? – Женщина задумалась. Это произвело на Мехреньгина хорошее впечатление – если человек отвечает сразу, это значит, что он заранее готовил ответ.
– Несколько дней уже не виделись. Последний раз он был в галерее в прошлый вторник, он привез новую композицию.
Татьяна Дмитриевна показала на конструкцию из нескольких металлических труб.
– Ага, – сказал Мехреньгин, увидев что-то знакомое.
Ну да, четыре подпорки разной длины, соединенные толстой проволокой, впереди – консервная банка, и в ней из дырочек торчит тонкая витая проволока.
Мехреньгин обошел композицию сзади, несмотря на тревожные взгляды Жеки. Так и есть, сзади тоже торчал пучок проволоки, только подлиннее. Капитан удовлетворенно хмыкнул, сообразив, что скульптор, надо думать, изобразил лошадь – грива есть, хвост также в наличии. И сверху на этой, с позволения сказать, лошади громоздилось что-то невообразимое, что никак нельзя было считать всадником, но ничем иным оно и быть не могло.
Капитан Мехреньгин был мужчина с воображением, это признавали коллеги по работе и даже начальство. Начальство, правда, это качество капитана очень не одобряло, частенько Мехреньгина поругивало и грозилось лишить премии.