Выслушав – зачем вызван, Танеев растерянно покачал головой.
Он то полагал что вызвали его из Москвы ко двору дабы предложить должность в каком-то из императорских театров, ну или например придворного капельмейстера – а тут такое!
– Ваше величество – я право же поражен, – взволнованно воскликнул он, чуть опомнившись. Мне – и в министерство? Я музыкант!
– Значит вы в чем то способнее даже меня – я вот в музыке мало что понимаю, – ответил Георгий решив шутливым тоном успокоить служителя муз.
– Я…я… вынужден заранее просить об отставке… – Извините, но это невозможно! – решительно произнес Танеев разводя руками.
– А я вот полагаю – что человек, отлично справившийся с консерваторией и поставивший ее на уровень лучших европейских учреждений сумеет справиться и с министерством, – с самой доброжелательной улыбкой сообщил Георгий.
– Я конечно руковожу консерваторией и смею надеяться недурно… – смешавшись кивнул Танеев, – но … Наша консерватория не есть учреждение государственное – и порядки так сказать в ней… несколько не те. У меня даже нет классного чина!
– Ну сие то как раз поправить проще всего! – Георгий опять улыбнулся. Не забывайте – я все-таки царь – и указ о вашем производстве могу написать хоть сейчас.
Сергей Иванович подумал некоторое время, потом решительно покачал головой.
– Нет Ваше величество – я вынужден настойчиво отказаться от этой чести! Извините – но скажу что думаю. Будет ли идти в нашем народном просвещении все по-прежнему или приключаться реформы – но хоть так хоть сяк на данной должности потребны будут скорее таланты фельдфебельские. А муштровать директоров гимназий и профессоров я не умею и не сумею – хоть в вице-канцлеры меня произведите! Эта фраза сказанная с какой то обреченной смелостью буквально добила Георгия
«Да что ж это такое! – едва не заорал он. Что они ломаются все как модистки перед гусаром!» И одновременно пришло в голову печальное – а выходит правы то были дядюшки да Константин Петрович! Мансурова надо было – или еще какого провинциального дурака – те хоть кочевряжиться попусту не будут!
Однако не заорал, и вообще ничем эмоций не выдал – а, придав лицу выражение равнодушной насмешки, встал из-за стола и прошел к окну. Посмотрел на петербургские крыши и шпиль Адмиралтейства под тускловатым осенним небом…
Выждал некоторое время, пока напряжение за спиной стало почти физически ощутимым. (Так, рассказывают, прадед – Николай Павлович – любил ставить на место собеседников)
– Вижу что имеет место некоторое недопонимание, господин Танеев, – сухо бросил он наконец, и развернувшись на каблуках добавил. С моей стороны – не с вашей. Просто… я знаю настроения в ваших кругах – хоть в них и не вхож… И насколько их усвоил – вне зависимости от политических настроений вся интеллигенция согласна…