Когда в Туркмению пришла весть о цареубийстве, Скобелев немедленно отправился в путь – и на каждой станции его встречали как триумфатора, а встреча в Москве превзошла все что можно было ожидать: генерал-губернатор князь Долгоруков, который должен был сопровождать полководца в Петербург, едва сумел пробиться к его вагону, так плотно стояли тысячи москвичей на площади перед вокзалом. (Это ведь, минуточки во дни траура – почти сразу после царских похорон!) Прибыв в Петербург, Скобелев прежде всего поехал на могилу Александра II, и только после этого – в Зимний дворец. Отец принял его холодно, даже не предложив сесть – и не в одном нарушении устава было дело…
Что уж случилось с рассудком этого не обиженного ни судьбой ни властью человека что он перестал быть тем кем был раньше – слугой трона и России – неведомо. Но случилось. Правда, матушка как-то обмолвилась – еще пару лет назад – что слухи доходили до двора еще и прежде…
Победоносцев, сразу же разобравшись в существе дела, написал Александру III большое письмо, призывая царя непременно привлечь Скобелева на свою сторону. Георгий нашел его в бумагах отца – он их толком не разобрал еще…
«С 1 марта вы принадлежите со всеми своими впечатлениями и вкусами не себе, но России и своему великому служению, – писал обер-прокурор Синода. Нерасположение может происходить от впечатлений, впечатления могут быть навеяны толками…» И дальше – что такой человек как Скобелев уже принес России огромную пользу и принесет еще больше – если не отталкивать его, а вернуть на должный путь…
В итоге увещевать Скобелева отправился лично Лорис-Меликов. «Белый генерал» пригласил его в свой вагон. Оставшись наедине, он разволновался, даже разрыдался и, нес какую то на взгляд Георгия слезливую ахинею – словно слабонервная дама или испитой разночинец – неудачник. Убеждал Михаила Тариэловича ни много ни мало учинить мятеж.
«Дальше так идти нельзя. Все, что прикажете, я буду делать беспрекословно и пойду на все. Я не сдам корпуса, а там все млеют, смотря на меня, и пойдут за мной всюду… Я готов на всякие жертвы, располагайте мною, приказывайте!». И обиняками изложенный план – о, дерзкий и безумный – но как и нечаевская затея могущий сработать – арестовать царя и упрятав все августейшее семейство под надежной охраной в каком-то из дворцов единолично править от имени монарха. При участии «хунты» – ну точно как в какой-нибудь дикой южноамериканской республике – с Лорис-Меликовым в качестве второго лица.
Потом Меликов доверительно поведал Кони: «… Это мог быть роковой человек для России – умный, хитрый, отважный до безумия, но совершенно без убеждений». Убеждение одно у него все таки было – война с немцами и австрияками – и чем быстрее тем лучше!