Это была нора. Прямоугольная дыра в спекшейся земле с двумя мощными стальными створками по бокам. Видимо, в момент опасности эти створки закрывались, наглухо запечатывая нору.
Сейчас эти створки были распахнуты. Подойдя поближе, мы увидели, что от края норы вниз ведут ступени, изрядно протертые посредине ногами многочисленных посетителей.
– Судя по твоей карте, это и есть вход в подземные склады, – сказал Виктор.
– Безмерно рад данному факту, – задумчиво произнес я, осматривая створки, снабженные мощными приводами. Не исключаю, что, как только мы начнем спускаться, они захлопнутся, словно лепестки хищной дионеи. И что будет дальше, одной Зоне ведомо.
– Выбора-то все равно нет, – словно прочитав мои мысли, сказал Японец. – Что тут, на поверхности сдохнем, что там, под землей. Невелика разница.
– Логично, – согласился я.
Ну, мы и пошли.
Десяток ступенек вниз закончились поворотом налево, за которым обнаружились еще десять ступенек. За ступеньками находилась площадка два метра на два, на которой стоял стандартный, «зоновский», знакомый до боли экзоскелет, на которые я насмотрелся по самые «не хочу». Изрядно побитый, поцарапанный, со следами сварки и стальными заплатками на груди и животе. Но – наш. Оттуда. Из моей Зоны, оставшейся в прошлом. Только вот интересно, есть в нем кто-то или он тут ради сомнительной красоты поставлен, как пустые рыцарские доспехи в музее.
За спиной экзоскелета находилась тяжелая с виду стальная дверь, над которой имелась надпись, выполненная без изысков, черной краской из баллончика:
И криво нарисованная под нею пивная кружка, в край которой на манер коктейльного лимона был воткнут знак радиационной опасности. Похоже, художник имел очень слабое представление о том, как подавалось пиво в мире, существовавшем до апокалипсиса.
В стальных лапах экзоскелета покоился автомат Калашникова самой первой серии, которую еще неверно называют АК-47. Харизматичное оружие с деревянным прикладом и цевьем благородно-красноватого цвета. В данном случае тоже изрядно побитое и поцарапанное, что, впрочем, на боевые качества «калаша» никогда не влияло.
Увидев нас, экзоскелет немедленно направил автомат в нашу сторону и глухо прогудел через мембрану шлема:
– Чё надо?
Был бы я сентиментальным, от такого обращения прям всплакнул бы. Судя по пейзажу наверху, тут ничего не должно было остаться, кроме подземных мутантов, адаптировавшихся к постапокалипсису. А вот поди ж ты. Бар, экзоскелет, «калаш» и неприветливое «чё надо?», произнесенное по-русски, без акцента. Если еще матом пошлет, реально впору разрыдаться от умиления. После чего, конечно, прикончить хама. Чисто чтоб больше не хамил.