Я бросился к Японцу, мельком бросив взгляд на аномалию – и удивился. Монумент больше не был покрыт сетью трещин. Последние мелкие прямо на глазах затягивались на нем, и одновременно в глубине аномалии, практически уже полностью самовосстановившейся, зарождалось что-то. Очень яркое, похожее на маленькое белое солнце, на которое уже сейчас невозможно было смотреть.
Да я, в общем-то, и не собирался его рассматривать. Сейчас мне гораздо более важно было выяснить, что с Японцем. Которому явно было не особо хорошо. Правая рука у него повисла плетью, а выше локтя на черной одежде стремительно расплывалось еще более черное пятно – и при этом Виктор пытался стрелять с левой, перехватив в нее компактный автомат. Погано, ох как погано! Если рукав так быстро темнеет, значит, скорее всего, плечевую артерию рвануло. Сейчас главное – перетянуть руку выше раны, а потом…
Потом это только в кино с героями всё зашибись после таких ранений в плечо. А в жизни если человека сразу не определить в очень хорошую больницу, где есть не только хирургический корпус, но и отделение микрохирургии, то рука обычно подлежит ампутации. Если не сразу, то через несколько дней точно, когда в ней ниже травмы начнутся необратимые процессы вследствие отсутствия нормального кровотока.
Всё это промелькнуло у меня в голове, пока я несся к Японцу под свист пуль, на бегу забросив за спину автомат и доставая из нарукавного кармана жгут, который опытный боец запасает первым делом вместе с аптечкой и лишь потом начинает заниматься оружием и остальным снаряжением.
Я понимал, что сейчас реально работает по врагу только автомат Хащща. Но и Японца я не мог оставить истекать кровью. Поэтому сделал выбор. Конечно, неразумный в данной ситуации с точки зрения тактики боя – но, с другой стороны, воевать против роты штурмовиков изначально было не слишком здравой идеей.
– Прикрывай! – заорал я Хащщу, падая на брюхо возле Виктора. Перетянуть раненую руку можно и в столь неудобном положении, а так всё меньше вероятности, что меня самого заденет. Тогда и первую помощь оказывать будет некому.
– Какой нах «прикрывай»? – рявкнул в ответ мутант. – Они с двух сторон обходят, а те уроды сейчас из гранатометов снова шарахнут!
Я и без Хащща знал, что нам кранты. Но всё равно мотал жгут руками, скользкими от крови Виктора, которая толчками била из рваной дыры в рукаве. Настоящий сталкер всегда обязан бороться до конца и за свою жизнь, и за жизнь товарища, которая порой важнее своей бывает. Иначе какой он на хрен сталкер?
А потом снова долбанули гранатометы. Почти одновременно, двойным характерным хлопком, который ни с чем не спутаешь.