Триша взглядом загнанного зверя смотрела ему вслед. Потом равнодушно посмотрела в сторону дочери. И медленно, прихрамывая, скрылась в комнате для гостей. Эсти отчетливо слышала, как щёлкнула дверная ручка. В отчаянии она бросилась следом за матерью и принялась стучать в дверь:
— Мам, всё в порядке? Впусти, пожалуйста! Мне страшно одной! Отец так зол… Мам, там ваза разбилась… Ты не ранена? Принести аптечку?
Красноречивое молчание за дверью продолжалось целую вечность. Или так только казалось испуганному ребёнку.
— Принеси мне синее платье из спальни. То новое, с широкой юбкой. Ты ещё сказала, что хочешь себе такое же.
Астильба бросилась выполнять поручение. Вернувшись с платьем, она обнаружила, что комната для гостей не заперта. Мать сидела в кресле, медленно потягивая мартини из хрустального фужера. С уголка губ стекала кровь. Она казалась ужасно подавленной. Эсти не знала, чем успокоить её. Просто положила платье на подлокотник кресла и села на ковер у её ног.
— Почему сама не переоделась? Бегать у бассейна в купальнике нормально. А вот дома могла бы и платье натянуть. Или шорты.
Эсти ничего не ответила. Просто испуганным котенком прижалась к её ногам. Она не понимала, из-за чего поругались родители. Но чувствовала, что отец сделал Трише больно. И теперь в их семье уже не будет как раньше. Сегодня что-то навсегда сломалось.
Тем временем Триша вздохнула и неохотно, но, всё же ласково погладила дочь по светлым волосам. Таким же мягким, как у неё самой. И попыталась объяснить ситуацию:
— Дорогая, твой отец очень вспыльчив и даже жесток. Я много лет провела рядом с ним, надеялась его изменить. Но это невозможно. Нельзя переделать взрослого человека, он — самостоятельная личность. Я очень устала… Но это не значит, что папа плохой. Просто мы с ним по-разному смотрим на одни и те же вещи. И в реальности мы давно уже остыли друг к другу. Он слишком много средств «вложил» в мою раскрутку, и боится, что потеряет инвестиции. Но, даже если мы расстанемся, у него есть ты. Скажи ему об этом! В этом мире можно рассчитывать только на семью. Моя — осталась в России, в маленьком детском приюте. Здесь у меня был только твой папа. Он сделал из меня известную актрису, ту, кем я мечтала стать с детства. Он подкупил меня исполнением самой заветной мечты. Но сейчас, оглядываясь назад, я не чувствую радости. Его помощь, как тяжёлые костыли, без которых я не могу ходить… — Триша вдруг заплакала.
Её прекрасные зеленые глаза заволокла мгла накопленного годами одиночества. Локоны, тускло поблескивающие в свете ламп, как старинные монеты потерянного клада, в беспорядке разметались по плечам…