Поцелуй оказался терпким. Губы Люсьена пахли вином. Один поцелуй, и у неё закружилась голова. Возможно, именно эти губы она всегда искала. Мягкие, безумные и настойчивые. Он требовательно надавил языком на маленький рот и, раскрывая его, как неведомый тайник, быстро втянул её безучастный язычок в страстный поединок. Тем временем его пальцы рисовали узоры на плечах, волосах, очерчивая круг, заманивая, заставляя трепетать от желания.
Всего один лёгкий укус вампира, и щекочущее азартом чувство беспомощности и острого наслаждения бьётся в каждой клеточке её тела.
Он лёг на неё сверху, и Эсти почувствовала напряжение его, там, внизу. И отчаянные попытки расстегнуть ей юбку. Гладя ее полусогнутое колено, он шептал какие-то непристойности. Что-то о том, что его королева будет довольна этой ночью. Что ни один Сандер не сможет посмотреть на неё утром, ведь она не в силах будет подняться с кровати после его, Люсьена, ласк:
— Хочу услышать, как ты стонешь, Ангелика! Только сегодня и для меня, — мурлыкал он, сминая юбку девушки и запуская ладонь под ткань ее бридж, — позволь почувствовать твой вкус.
Тут Астильба ощутила отвращение к самой себе. Несмотря на огонь желания, бегущий по венам, она увидела себя со стороны… жалкой. Люсьен, видимо ни разу не испытывал отказа. Его ласки опьяняли, как сладчайшие восточные благовония. Но какая роль ей доводится сейчас? Он её совсем не знает, а она готова сдаться, подарить себя, как дешевую побрякушку.
Что думали женщины, которых Люсьен соблазнял до неё? Что станут для него богинями, опутают любовью его холодное сердце?
«Простушка! Он быстро с ней наиграется!» — промелькнули в её голове слова кого-то из учеников.
— Осторожнее! Или эти перья тебя порежут. Дыханием Ангела можно искромсать на кусочки любую вещь. Или плоть. Верно?
Люсьен замер, больше не удерживая ее руки. Он то и дело бросал косой взгляд на три слабо светящихся белых пера, острые концы которых коснулись его шеи.
— Брось, нам хорошо вдвоём. Ты тоже это чувствуешь! Мы подходим друг другу, — Люсьен сделал слабое движение руками, словно очерчивая в воздухе её грудь, спину и бедра. Астильба вновь почувствовала, что жаждет прикосновения этих рук и краснеет под его возбуждённым взглядом. — Никогда не обнимал никого, прекраснее тебя. Почему ты останавливаешь меня?
— Мне не нравится чувствовать себя в ловушке, — отрезала Астильба, — и перестань водить ладонями в воздухе. Мне не нужны сюрпризы. Верни меня в Академию немедленно. Или я добавлю шрамов на твоей красивой шее. И мне наплевать, насколько у тебя мощная сила.