— Тут фашисты захоронены, — говорила мне Наташа, — так им и надо, нечего было приходить на нашу землю.
Потом это захоронение разровняли, и отдали место под строительство частных домов. И мало кто из жителей улиц 23 Съезда, Жени Мосина и Гагарина знает, что живут на немецком кладбище.
В депо мы шли почти молча, всё внимание было сосредоточено на сумке. Всё было бы ничего, но по пути была довольно широкая сточная канава, которая никогда не высыхала. Дойдя до этой канавы, Наташа отдавала мне в руки сумку, а сама с лёгкостью её перепрыгивала. А затем я передавала ей драгоценный суп, вытянув руку вперёд. Предстояла моя очередь преодолеть эту злосчастную канаву. У меня это быстро не получалось. Брала препятствие я с разбегу, а потом, довольные, мы проделывали уже спокойно остальной путь.
Дядя Миша поджидал нас обычно возле входа в цех. От его пропитанной спецовки пахло мазутом и маслами. Мы с гордостью передавали ему обед и вместе с ним заходили в цех, где на ремонте стояли паровозы. Пока он ел, мы всё с интересом рассматривали. А затем наступало самое важное, ради чего мы с удовольствием туда ходили.
— Ну что, красавицы, спасибо за обед, — говорил дядя Миша, — пошли пить ситро.
По краям цеха стояло несколько автоматов с этой газированной водой и притом бесплатной. В городе надо было вбросить в автомат три копейки, чтоб напиться газировки с сиропом, и одну копейку, чтоб без сиропа. Денег нам, конечно же, никто не давал, поэтому такие праздники у нас были только при прогулках с родителями.
А тут пей, сколько хочешь и по желанию. Естественно, мы нажимали кнопочку, где было написано с сиропом. Первые два стакана проглатывались моментально, третий уже с трудом. Но мы набирали ещё по четвёртому, а потом, готовые лопнуть, прощались с дядей Мишей и отправлялись в обратный путь.
А по пути опять была та же канава, преодоление которой меня очень смущало, но, видимо, в этом и проявлялась моя взрослость, что я не жаловалась.
И вот как-то, возвращаясь назад, барьер я этот не взяла. Канава была глубокая и скользкая. Наташа с трудом вытащила меня из этой ямы и расплакалась.
— Не плачь, — тихо сказала я и хотела погладить своей грязной рукой, но тут же отдёрнула её.
— Что теперь скажет твоя мама? Она будет ругать меня.
— Моя мама хорошая, она никогда не ругается, — с уверенностью сказала я, и мы чумазые пошли домой.
Мама на самом деле особенно не ругалась. Долго отмывала меня, стирала мои одежонки, но в депо больше меня не пускала. Так закончилась эпопея с бесплатным ситро.
А вскоре Короткие продали дом и уехали жить в соседний город Мглин.