— Я бы ни за что не подумала, что у тебя такая трагедия. Ты показалась мне такой веселой, — нахмурила брови Блакита.
— Ну, у тебя проблемы со Страхом, а у меня с Болью. Это побочный результат — маленькое сумасшествие, — пояснила Рузвельт Флор и снова захохотала.
Маленькая гостья на несколько секунд серьезно задумалась, потом слезла со стула и подошла к девушке. Вытащила из волос красную ленту и повязала ее мертвой красавице. Та сидела замерев.
— Я! Я доверяю тебе свою жизнь! — уверенно произнесла Блакита и обняла Рузвельт Флор.
В тот же миг дверь громко распахнулась. И пахнущий хвоей ветер ворвался в дом.
— Спасибо, — сказала девушка и поцеловала ее в лоб. — Теперь ты свободна, — и показала рукой на дверь.
— Но… Но я готова остаться с тобой, — удивилась девочка.
— Ты останешься со мной, — улыбнулась покойница и положила руку на сердце. А Блакита вдруг оказалась на пороге, наблюдая сквозь дверной проем в обратной ускоренной перемотке — себя со стороны и красавицу Рузвельт Флор в платье, расшитом драгоценностями. Как они прощались, пили чай, знакомились. Как-будто обратную сторону их встречи, их Боли и Страха. И заканчивалась эта история началом — Блакита выходит из дома, Рузвельт Флор остается повешенной, и дверь закрывается.
Оказавшись на улице, хрупкая девчушка направилась в сторону леса, ведь нужно же ей было куда-то зачем-то дойти. И вошла в темную чащу. И снова ей показалось, что Луна сделалась больше и еще более кроваво-красной — а на улице стало светлее, будто вот-вот поднимется Солнце.
Страх щекотал пятки, идти в неизведанность было страшно, и тогда Блакита вспомнила, как любила убегать из дому в лес, карабкаться на самое высокое дерево и с небесной высоты наблюдать за всем, что происходит вокруг — как на поляне резвятся лисы, собирают веточки для гнезд птицы, как пастух пасет овец на лугу, фермеры трудятся на поле, а прачки у реки. И ей стало спокойней.
Осторожно ступая босыми ногами по хрустящим веткам и жесткой траве, разводя руками колючие кустарники и склонившиеся к ней деревья, в конце концов, усталая, она вышла на огромную поляну. «Опять чей-то дом», — остановилась она и посмотрела вдаль. Поляна, скорее, длинная равнина, разделяющая темный лес на две половины, была богато засеяна рожью и пшеницей, а у самого дома на грядках росли какие душе угодно овощи, да садовые деревья ломились от изобилия фруктов.
В животе заурчало, и девочка прижала его ладонями, чтобы никто не услышал. Дрожа от холода, она тихо пробралась на огород и, оглядывалась по сторонам, принялась срывать пупырчатые огурцы и жадно запихивать их в рот. Съев с десяток хрустящих овощей, и насытившись, она прокралась ближе к дому, и спрятавшись за деревом, заглянула в окно. «Мало ли, вдруг и тут живет кто-то мертвый», — подумала она.