— Может, по телефону предупредим? Или лучше вообще — эсэмэской.
— Да ну! Никакого сюрприза не будет! — отмахивалась я.
— Это тебе бы всё сюрпризы. А папу беречь надо. Он так может и с ума сойти, — бурчала мама.
— Ну, ты же не сошла с ума? — возражала я.
— Я то? — Усмехалась мама, — а это вообще вопрос интересный. Не сошла я с ума или всё-таки сошла, — я тихонько хохотала, мама тоже…
— А если ты сошла с ума, то тогда тебе нужен сумасшедший папа, — продолжала я хихикать.
— Тоже верно, — соглашалась мама. — Знаешь что? Давай ты сама папе про крылья объяснишь? У тебя, по-моему, лучше получается. А я лучше пока ужином займусь, у меня это, по-моему, лучше получается.
— Да, пожалуйста! — обрадовалась я. И стала готовиться к приходу папы. Я обычно, чтобы удивить кого-то, кто приходит домой, как-нибудь наряжаюсь необычно. Или прячусь. А тут получалось, что наряжаться уже и не надо. Крылья, думаю, будут очень даже необычным нарядом, а прятаться как-то не хотелось. Как же тогда папа разглядит мои крылья. И я тогда придумала, что надо слететь к папе с потолка вниз, как только он войдёт. И показать ему насадку для дрели, которую он давно потерял, а мы сегодня нашли в самом дальнем углу на самом высоком шкафу.
— Вот это будет класс! — размышляла я.
Я потренировалась прятаться ровно над входной дверью и потом описывать красивую дугу и приземляться посреди коридора. И насадку на шкафу положила. А Маша тем временем все за мной прыгала и очень просилась тоже так полетать. И тут мне в голову пришла совсем гениальная мысль. Я решила, что насадка — это всё ерунда. А вот если папа увидит, как у него целых две дочки летать умеют, он совсем обрадуется.
Я подлетела к Машке и тихонечко взяла её под мышки. И немножечко приподняла её над полом и пронесла до спальни. Машка раскрыла рот и довольно захихикала.
— Здорово, Машунь? — поинтересовалась я. Маша довольно покивала головой. Летать ей понравилось. Ясное дело!
Мы стали с ней репетировать. Сначала пролетали совсем-совсем низко от пола. Потом повыше. Маша была в восторге. Вот только тяжеловата она была всё-таки. А ещё она всё пыталась ножки задрать и перекувырнуться. Она так любит делать с папой или мамой. Берет их за руки, виснет и перекувыркивается в воздухе. И вот Маша когда летала у меня в руках, всё ножками болтала во все стороны, думала, что сейчас кувыркаться будем.
Мама к нам даже и не заглядывала. Она слышала, что Маша смеётся. Значит всё хорошо. Мама всегда заглядывала, если кто-то начинал плакать или раздавался какой-нибудь грохот. Вот тогда мама сразу бывала тут как тут. А если все смеются, значит можно дальше ужин готовить. Так считала мама.