— Что это у тебя за крылья? — спрашивает тихонько Юлька.
— Настоящие! — шепчу я.
— А летать умеют? — уточняет Юлька.
— А как же! Даже Машу можно катать!
— Ого! А меня? — интересуется Юлька.
— Тебя — не знаю. Надо попробовать, — пожимаю я плечами.
— Давай попробуем!? — загорается Юлька.
— Чего, прямо сейчас? — сомневаюсь я.
— Ну конечно! — не унимается Юлька.
— На зарядку становись! — сообщает Евдокия Марковна.
— Давай после зарядки? — шепчу я Юльке.
— Ага! — Соглашается Юлька.
И мы пошли на зарядку. Входим в зал, дружно под музыку маршируем один круг за физкультурной работницей Светланой Михайловной, а потом Светлана Михайловна так радостно говорит:
— Крылья от-сте-е-е-егнуть! Зарядку положено без крыльев делать! — и на меня смотрит.
— А они не отстёгиваются! — очень честно сообщаю я и для убедительности руками развожу. А заодно и крыльями.
— Т-а-а-а-ак! Всё понятно! — сразу же начинает сердиться Светлана Михайловна. — Значит, садимся на лавочку и ждём. Пока все остальные приличные бескрылые дети сделают зарядку.
Ну, я и села. Мне даже почти не было обидно. Подумаешь, без зарядки даже интересней. Вон, Славик, например, мне наверняка даже завидует. Он всё время от зарядки увиливает. То переодеться не успел, то чешки потерял, то майки у него нету, то нога болит, то рука. Теперь он видимо, узнав, что в крыльях на зарядку нельзя, заведёт себе их при первом же удобном случае. Конечно, мне не понравилось, что Светлана Михайловна сказала, что все бескрылые — приличные дети. Получалось, что я неприличный ребёнок.
— Ничего! — успокаивала я себя. — Вот скоро будут крылья у каждой второй девчонки, тогда придёт ко мне Светлана Михайловна и скажет:
— Извини меня, пожалуйста, Марина, что я тогда тебя неприличной назвала! Не знала я тогда, что девочки с крыльями — дело вполне обычное!
После зарядки Светлана Михайловна, конечно же, нажаловалась Евдокии Марковне, что я отказалась крылья снимать. Это мне тоже не очень понравилось.
— Марин! Мы разве так договаривались?! — вопросительно посмотрела на меня Евдокия Марковна. Я опустила глаза.
— Извините, Евдокия Марковна! — я громко вздохнула, чтобы было понятно, что я, в общем-то, сожалею о том, что так получилось. — Но ведь они, правда, не снимаются! — продолжила я хмуро.
— Да как это не снимаются?! Что за ерунда такая?! Марина! — начала вскипать, как чайник, Евдокия Марковна.
— Да вот так! Не снимаются они. И всё тут! — начала вскипать я и, вдруг, немножечко взлетела. Папа говорил, что теплый воздух поднимается вверх, а холодный опускается вниз. Вот и я, наверное, как воздух, немножечко взлетела от того, что немножечко вскипела… Ну и крылья немного помогли…