— Да серьезно, — продолжаю вполголоса. — Забей! Они быстрее забудут, если ты не будешь реагировать так остро…
— Ты-то все об этом знаешь, да! — огрызается она.
Кое-что знаю, думаю, но вслух ничего не говорю.
Рассказываю Питеру про все это, и он расстраивается. Старается не показывать, но понятно же. Еще он старается все время сидеть и вообще держаться так, чтобы видно было только левую часть его лица. Как ему это удается — просто отпад! Как ни стараюсь, не могу заглянуть на другую сторону.
— Слушай, скажи честно, — снова заводит он свою пластинку, — зачем ты ко мне приходишь?
— Сто раз говорил.
— Не сто.
— Надо сто сказать? Хочу с тобой дружить…
— Это чушь, Шон, — он качает головой. — И ты сам понимаешь. К тому же, если хочешь дружить, так скажи правду.
— Какую правду?
— Ты гей, да?
— Что?? — аж подпрыгиваю и даже не знаю, смеяться от такого предположения или обидеться.
Ведь откровенно, не сказать, что Питер прямо такой, на которого западают парни, ну, учитывая его ожог. — С чего ты взял?
— Ну а что? Если так, то скажи прямо. Ты же понимаешь, я не тот, кто будет тебя упрекать…
— Да ты с ума съехал что ли! Что за фигня вообще!
— Ладно, — Питер соглашается.
Вот ведь придумал, тоже мне! Блин, совсем уже мир тронулся с орбиты, если даже дружбу нельзя предложить своему ровеснику.
— И все-таки, — настаивает он.
— И все-таки, — передергиваю, — мне просто нравится с тобой общаться. И вот да, увидел тебя в больнице и сразу понял это. Мы с тобой похожи…
— Это вряд ли, — перебивает Питер.
Он задумался и смотрит в окно сквозь тюль с мелким цветочным узором. Он выглядит совершенно отрешенным и даже не реагирует, когда говорю, что пойду возьму пару яблок. Когда возвращаюсь, застаю его в той же позе на том же месте. Неслышно обхожу справа. Подкрадываюсь совсем близко и вижу теперь его лицо. Вижу то, что большинство бы не назвали лицом. Внутри все сжимается в тугой комок, глотать становится тяжело, в груди повисает на струне свинцовый шарик. Чувствую, как струна лопается, словно в замедленной съемке, а шарик медленно падает вниз живота.
— Черт! — Питер замечает меня, вздрагивает и разворачивается.
Теперь вижу его анфас. У меня даже губа дергается, но надеюсь, это не заметно. Впялился в него и не могу оторваться — смотрю, как кобра на заклинателя змей.
— Черт! — повторяет он. — Зачем ты так подкрадываешься и смотришь на меня!
— Яблоко взял, — отвечаю, не сводя с его лица взгляда, но Питер уже поворачивается ко мне левой стороной.
— Не надо смотреть на меня!
— Извини, — мешкаю пару секунд, но, так и не придя полностью в себя, оставаясь во власти какого-то неведомого колдовства, добавляю, — Можно я дотронусь?