Она взяла его в руки, быстро прочитала и передала для ознакомления Гарту. Пока тот вчитывался в содержимое, капитан начал говорить.
— Мне настоятельно рекомендовано отстранить вас обоих от любых проводимых расследований.
Лист вернулся к нему на стол, но он не отреагировал.
— Кроме этого предписания, мне поступил еще и личный телефонный звонок от вышестоящего руководства, объяснивший, насколько нагло и бесцеремонно мои сотрудники, — он подчеркнул последние слова, — мешают спокойной жизни уважаемых граждан, находящийся на заслуженном отдыхе. Им был гарантирован покой, причем на самом высоком уровне.
— Он был не против побеседовать с нами… — начала было объясняться Лина.
— Да вы вообще не должны были с ним разговаривать! — Капитан поднялся с кресла, тон его стал угрожающим: — Он находится под защитой таких людей, с которыми вам лучше никогда не встречаться.
Оба напарника стояли молча, перебивать капитана в этот момент не следовало.
— В следующий раз, когда… если соберетесь допрашивать потенциального свидетеля, будете лично получать моё разрешение! Ясно?
Она покорно кивнули.
— А теперь свободны. — Уже более спокойным голосом добавил капитан. Он опустился в кресло и развернулся к ним спиной, ясно давая понять, что разговор окончен.
Когда напарники вышли из кабинета, Гарт смущенно почесал в затылке.
— Никогда его таким не видел.
— Да уж.
Лина посмотрела на него. Было без слов понятно, что состоявшийся разговор был не без причины.
— Не хотелось бы бросать дело только из-за того, что кому-то что-то не нравится.
Гарт ответил довольным взглядом. Он не говорил ни слова, но радость так и струилась из него. Кажется, они наконец-то добрались до чего-то крупного. И останавливаться он не собирался.
Стас выбрался из фургона возле тех самых ворот, куда он пришел два дня назад, измученный зависимостью и недосыпанием. Он остался стоять на тротуаре, а машина медленно въехала в открывшиеся ворота и исчезла в глубине.
Город только просыпался ото сна, в то же время сам Стас чувствовал, что ему следовало это сделать намного раньше. Мир вокруг продолжал существовать, и юноша оставался лишь песчинкой в бурном потоке жизни. Но у него появилось нечто, что толкало его вперед, заставляя двигаться. И это был отнюдь не утренний осенний холод. Он запахнул свой потёртый плащ и просто пошел вперёд.
Ему было интересно, какие же знания еще сокрыты в его голове. Он не мог вспомнить ни одной значимой вещи из прошедшего сна, как ни старался. Голова была совершенно пустой. Хотя нет, она была слишком ясной. Медленное течение образов в голове не нарушали никакие внешние события.