— Не так как ты думаешь, — последовал ответ.
— А как я думаю? Откуда тебе знать, Эндж, что я думаю?
— Я знаю.
— И что?
— Я была с мужчинами, — ответила она. — Мне приходилось. Не каждому я могу рассказать о себе правду. Но у нас все не так, как у людей. Ангелы не созданы для секса. Это удел человеческий, и я могу представить, как для тебя это важно. Но поверь, каждый раз, когда это происходит, мне очень больно, Нил… Я не хотела бы, чтобы так было с тобой…
— А поцелуй? — не унимался я. — Ты что-нибудь чувствуешь? Или тебе тоже больно?
— Не передергивай, пожалуйста! — она шмыгнула носом и заплакала. — Поцелуй был прекрасным… Но я не могу ответить тебе. Пойми, Нил, я не могу дать тебе ту близость, которую ты требуешь… Но я могу потерпеть боль, если для тебя это так важно… Я могу притвориться, что я человек, если для тебя это…
Она не договорила — расплакалась. А я не дослушал — вскочил, подбежал к ней, сел рядом и прижал к себе. Да не нужен мне был никакой долбанный секс! Я никогда бы не причинил ей боль. И я готов был тогда поверить, что эта девушка была кем-то другим, но не человеком.
— Прости меня! — говорил я, обнимая ее, — Это было эгоистично с моей стороны. Я никогда не сделаю тебе больно.
Мы уснули тогда в одной кровати, обнявшись. Я дал себе слово, что никогда не прикоснусь к Энджи, пока она сама не попросит об этом. Кем бы она ни была, для меня она оставалась самым невероятным, хрупким и нуждающимся в защите существом.
Рождественские каникулы в «Фениксе» — это, наверное, самое тихое время. И в тот раз, как всегда, почти все собрались разъехаться к семьям. Коренных ньюйоркцев в труппе почти не было, поэтому заранее купленные билеты и забронированные места в салонах самолетов ждали своего часа. Я тоже решил в это Рождество навестить своих стариков. Мы не виделись года полтора. Да, должно быть, полтора, с моего позапрошлого летнего отпуска. Впрочем тогда я застал бродячий цирк за сворачиванием шатров. Не самое лучшее время для разговоров и семейных ужинов. На этот раз они обосновались в Луизиане, на пустыре около небольшого городка. По телефону мама сказала, что Рождество цирк отметит там и потом простоит на месте еще пару недель. Семейные встречи никогда не были для нас чем-то легким и радостным. С тех пор, как я уехал искать свой путь в Нью-Йорк, дома не очень-то меня ждали, и мои визиты ограничивались парой дней.
— Если хочешь, поехали со мной? — предложил я Энджи.
Она отказалась. Я на самом деле был не против. Не то чтобы представить родителям свою большую любовь — не думаю, что они прониклись бы к ней со всеми ее «ангельскими» странностями. Просто я подумал, если со мной будет девушка, то все может быть не так холодно как обычно. Но Энджи категорически отказывалась.