— Раз мы договорились, — продолжает Грэм. — Еще кое-что. Наш предстоящий тур, я тут подумал…
Он вдруг начинает мяться, подыскивая слова. Грэм Донс смущен и как будто растерян — эта картина дорогого стоит, и в другое время при других обстоятельствах я бы с удовольствием посмотрел на это. Года два назад я бы заплатил, чтобы на это посмотреть. Но сейчас все идет к чему-то, чего я предпочел бы избежать. Я не успеваю построить догадки, и Грэм продолжает.
— В общем, Нил, я хочу посвятить гастрольный тур Энджи. Все же год прошел… И она…
— Год прошел месяц назад, — как могу спокойно и холодно поправляю я.
— Да, да, — соглашается Грэм. — Так ты не против?
— Ты бос…
— Нил, я спрашиваю тебя, потому что знаю, как для тебя это важно…
— И если я скажу, что против, ты оставишь эту идею?
— Так ты против?
— Нет. Делай что хочешь.
— Отлично, Нил! — Грэм хлопает меня по плечу, очень по-дружески, с искренней поддержкой. — И эта журналистка, Софи, как она тебе?
Я пожимаю плечами.
— Она делает репортаж, какие-то у нее там идеи. Будет писать про ведущих артистов, про тебя, — Донс улыбается, и теперь улыбка эта расползается по швам. — Про Энджи спрашивала. В общем, я сказал ей, чтобы обращалась к тебе по поводу Энджи, если что, окей?
Я киваю. Мы прощаемся.
У меня тренировки до вечера. До изнеможения. До состояния, пока я ни буду валиться с ног, пока руки не будут болеть от канатов и брусьев. Работать, работать, не останавливаться. Только так я могу выжить.
Чак возвращается от Грэма невеселый. Он входит в зал как раз, когда я спускаюсь с пилона. Чак бросает на меня злобный взгляд. Никто еще не знает, кроме меня и Чака. Открытые конфликты между артистами строго запрещены. Значит, будем конфликтовать закрыто. Не в первый раз — все мы тут одна семья, все мастера скрытой конфликтологии.
— Поздравляю, Нил! — кричит Чак, чтобы его дружеский тон непременно услышали все, — С возвращением!
— Спасибо, — говорю я тихо, так что никто не слышит.
— В чем дело? — удивленно раскрывает глаза Ванесса, и по залу, от одного к другому, проходит волна этого «что случилось?».
— Нил теперь в первом составе, — объявляет Чак с натянутой улыбкой. Если бы мы натягивали так канаты, то они бы лопались, а улыбка у Чака крепкая, бесконфликтная. Неужели я такой же лицемерный засранец!
— Правда? — подпрыгивает Ванесса и несется ко мне, совершенно не думая, как ее искренняя радость выбивает Чака из равновесия.
Ванессу нельзя винить в этом. Она всегда хотела работать со мной. Со мной ей спокойнее и комфортнее. Со мной она чувствует себя в безопасности. Со мной — говорит Ванесса — и без страховки можно выступать. Но, конечно, все понимают, что Ванесса никогда не выступит без страховки. Как и любой из нас. Безопасность — незыблемое правило.