— Ты чо, пьяный? — Слышу я сквозь дверь раздраженный голос мамы.
Она настойчиво и нервно стучит. Ох, мама, как бы я хотел сказать тебе да, как бы я хотел быть просто пьяным, чтобы не помнить, какое же я на самом деле дерьмо.
— А ну выходи сейчас же! — Строго продолжает мама. — Ты чо это нажрался!
У меня по щекам текут слёзы. Если бы ты знала, мама, что нажраться — это далеко не так ужасно. Если бы ты только знала, что на самом деле происходит со мной… Поверь, ты была бы несказанно рада, если бы я стал алкоголиком. Лучше уж бухать, чем дрочить на гей-порно. Если бы ты знала, мама, как мне хочется сказать тебе, как хочется уткнуться в твоё плечо и всё-всё рассказать… Как мне хочется, чтобы ты поняла, простила… Но я знаю, что ты скорее простила бы убийство того парня в узких джинсах, которому сегодня, похоже, сломали нос и ребро.
Я выхожу из туалета.
— Ну-ка дыхни! — Строго требует мама.
— Да не пил я! — Повышаю голос и тут же в разговор вступает как обычно нетрезвый отчим.
— Не ори на мать! — Укоризненно говорит он.
— Я не ору!
— Что с тобой? — Уже взволнованно спрашивает мама, заглядывая мне в глаза.
— Ничего, — бурчу, — отравился. Сосиску в тесте несвежую съел.
— Вот гады! — Говорит мама. — Гед купил? Когда съел?
— Да неважно…
Я хочу поскорее закончить этот разговор, уйти в свою комнату, укрыться с головой одеялом и представить, что вокруг никого нет, представить, что меня нет.
— Ну чо ж неважно! — Мама притягивает меня к себе и обнимает. — Сильно плохо?
— Да нормально.
— Пойдём, посидишь с нами, посмотришь хоть телек, а то совсем пропал, — говорит мама.
Она обнимает меня. Она так заботливо говорит, что мне кажется, может, она и не станет ненавидеть, если скажу ей, что я гей. Мама заваривает крепкий чай и приносит мне чашку. Мы сидим втроем: я, мама и отчим, — и смотрим телевизор. Там показывают одно из этих идиотских ток-шоу, где все такие неравнодушные, все обсуждают проблемы других и печально вздыхают. И конечно же, они там говорят о геях! Блин, поговорить-то нормальным людям больше не о чем! И какой-то мужик, выпучив глаза, плюясь и задыхаясь от злости, высказывается, что геев надо принудительно лечить в психушках и, конечно, изолировать от нормального общества. Мама кивает в знак согласия, обнимает меня, треплет по голове и прижимает к себе.
— Да что ж это делается! — Вздыхает она. — Как же детей-то растить страшно! Ты смотри, Димка, ни в какие сомнительные разговоры даже не ввязывайся!
— Угу, — киваю я, а потом, после очередного плевка этого мужика в телевизоре вдруг не выдерживаю. — Да чо такого-то! Ну и что, если кто-то гей, кому какое дело!