Я ответил, что он по своему темпераменту принадлежит к такому типу людей, которым необходимо проявление большой активности; что он должен почти постоянно проявлять и физическую, и умственную активность; что без применения и умственной и физической активности, с моей точки зрения, он долго не сможет оставаться в добром здравии; что он из тех людей, которым необходимо много двигаться. «Вы правы, — ответил император, — такой образ жизни мне был необходим всю мою жизнь, необходим он мне и сейчас, а также будет необходим до тех пор, пока мой организм будет в состоянии работать. Тренировкой ума я занимаюсь почти ежедневно, благодаря тому, что я пишу и диктую. Тренировкой тела я бы занимался даже на этом острове, если бы не находился в руках этого палача. Но при существующей системе заниматься этим мне никогда не придётся. Я никогда не позволю себе отправиться по дороге, чтобы меня встретил часовой с оскорблениями, а если я сверну с дороги, то получу и пулю в грудь».
26 сентября. Встретился с Наполеоном в девять часов утра. Он пожаловался на болезненные ощущения в нижних конечностях. Его ноги, особенно левая нога, опухли, а на лодыжках при нажатии пальцем оставались ямки. Он не чувствовал никакого аппетита. Иногда были приступы тошноты. Дёсны — рыхлые. Я рекомендовал ему, в дополнение к физическим упражнениям, продолжать есть в большом количестве противоцинготные овощи. Он не стал принимать лекарство, которое я ему посоветовал, но не по причине какого-то страха перед ним или из-за его горького вкуса, но потому, что считал, что чем больше человек принимает лекарств, тем больше привыкает к ним. «Примите однажды дозу лекарства, — заявил он, — и, по всей вероятности, потом вы будете принимать их сотнями».
Затем он в моём присутствии съел свой завтрак, состоящий из трёх редисок, небольшого поджаренного ломтика хлеба, кусочка масла и маленькой чашки кофе с молоком.
28 сентября. Встретился с Наполеоном в одиннадцать часов утра. Он был почти в таком же состоянии, как и вчера. Лодыжки — отёчные; аппетит — плохой; после вчерашнего завтрака ничего не ел. Его тело стало настолько чувствительным к внешнему воздействию даже лёгкого ветра или слабого холода, что они вызывали у него простудные и ревматические осложнения. Я предложил пригласить к нему для консультации д-ра Бакстера, обосновывая своё предложение тем, что, когда такое влиятельное лицо, находящееся в таких специфических условиях, испытывает хотя бы малейшее недомогание, то вполне разумно воспользоваться первым же представившимся медицинским советом.