6 ноября. У Наполеона улучшилось настроение, но состояние здоровья остаётся прежним. Рассказал мне об одной статье, которую он видел в газете. Статья сообщала, что Тальма оплатил его счет в таверне, когда из-за недостатка денег Наполеон предложил хозяину таверны оставить в залог свою шпагу. Наполеон заявил, что всё это неправда и что он не верит, что Тальма когда-либо мог сказать нечто подобное. «Я не был знаком с Тальма, — продолжал он, — до того как стал первым консулом. Тогда я очень благоволил к нему и очень ценил его как человека огромного таланта и одного из лучших, если не первого, в своей профессии. Иногда утром я посылал за ним, чтобы за завтраком побеседовать. Злопыхатели и клеветники писали, что Тальма обучал меня, как играть роль короля. Когда я вернулся с Эльбы, однажды у меня за завтраком в кругу учёных я сказал присутствующему Тальма: «Прекрасно, Тальма, итак, говорят, что ты учил меня, как нужно сидеть на троне. Ну что ж, это та самая вещь, которая у меня хорошо получается».
Вчера граф Бальмэн и барон Штюрмер имели продолжительную беседу с генералом Монтолоном. Они подъехали к внутренним воротам, где оставались некоторое время. Когда бы полномочные представители ни оказывались вблизи Лонгвуда, то немедленно об этом с поста охраны в «Колониальный дом» подавался сигнал, и обычно к ним из города направляли шпиона, чтобы тот следил за ними; но прямых попыток помешать их контакту с обитателями Лонгвуда не предпринималось.
8 ноября. Наполеон обратил внимание на то, что я хожу, прихрамывая, и спросил, не страдаю ли я подагрой. Я ответил отрицательно, объяснив, что моя походка вызвана тем, что вчера я носил тесную обувь. Я никогда не страдал подагрой и вообще никогда в своей жизни не провел ни одного дня в постели из-за болезни. Затем он спросил, страдал ли мой отец от этой болезни, и далее заявил, что порекомендовал бы мне для избавления от хромоты в течение всего дня воздержаться от еды, пить ячменный отвар и держать больную ногу на спинке дивана. Потом Наполеон заговорил о своём сыне, заявив, что его (Наполеона) мало волнует тот факт, что его сына лишили права наследования герцогством Пармским. Наполеон добавил: «Если он будет жить, то он станет заметной личностью. Что же касается этих ничтожных маленьких государств, то я бы предпочёл видеть моего сына частным джентльменом, имеющим достаточно средств, чтобы не голодать, чем монархом одного из этих государств. Возможно, что этот факт огорчит императрицу, поскольку он не получит её наследства; но всё это меня совершенно не волнует.