— Да, это действительно я, доктор Долль. В последний раз мы с вами виделись в конце марта, и я рад, что вы, как и мы, уцелели в этой катавасии. Моя жена, правда, сейчас в больнице, но я думаю, ее выпишут в самое ближайшее время. И да, я знаю, что ломлюсь к вам самым бесстыжим образом, но я непременно хочу поговорить с вами с глазу на глаз, пока не появились покупатели!
Радостно тараторя, Долль потихоньку, шажок за шажком, теснил ее внутрь лавки. И предусмотрительно закрыл за собой дверь, чтобы другие нахалы не вздумали повторить его подвиг.
— Да, — сказала добрая Минус: она уже не сердилась. — Да, я слыхала, что вы двое приехали, и мне рассказывали, что дела у вас не очень. Что же привело вас ко мне, герр доктор?
Но прежде чем Долль успел обрисовать свои потребности, перспективы и гарантии, она вновь заговорила:
— Впрочем, о чем это я? Кто приходит в такую рань к матушке Минус, чтобы поговорить непременно с глазу на глаз? Еды, да?.. Заморить червячка, верно?.. Ну вот что, герр доктор: один раз я вам отпущу без карточек, но только один-единственный раз, слышите? И больше никогда!
— Великолепно, фрау Минус! — вскричал Долль, радуясь, что все получилось так легко. — Вы лучше всех на свете!
— Ах, бросьте! — ответила фрау Минус, а сама уже складывала, распихивала по кулечкам, взвешивала, отрезала и хрустела оберточной бумагой. Глаза Долля тем временем округлялись все больше, потому что он рассчитывал самое большее на хлеб и немного эрзац-кофе. — Говорите поменьше, а главное, ничего не обещайте! Но зарубите себе на носу: я сказала «один раз», а мое слово твердое. И пусть считается, что я слишком добренькая и не умею говорить «нет». Умею, еще как! Вы же знаете: не положено, за это мою лавку могут просто-напросто закрыть. Но один раз — так и быть, потому что человек должен поступать по-человечески, а до меня доходили слухи, что вам довелось пережить. Так что берите и не трепитесь! Двенадцать марок сорок семь пфеннигов — если у вас есть деньги, заплатите сразу, ну а нет так нет. Я могу записать все это вам в кредит, когда отдадите, тогда и отдадите, что уж там. Но без карточек — ни-ни!
Грозно повторив это уже в третий раз, словно пытаясь ожесточить собственное мягкое сердце, она вытолкала глубоко тронутого Долля за порог. В замке повернулся ключ, а он все стоял у двери и энергично кивал матушке Минус, так как помахать было нечем: руки-то заняты. И отправился домой с чувством, что внезапно разбогател.
Уходя, он прихватил торчавший в двери ключ, и это оказалось весьма кстати, так как в квартире все еще спали. Тем лучше: он спокойно, без чужих глаз мог распаковать свои сокровища. Разложив продукты на кухонном столе, он и впрямь почувствовал себя так, будто был нищим Лазарем, а тут вдруг сделался богачом. Перед ним лежали три буханки хлеба — одна белая и две черные, пакетики с эрзац-кофе, сахаром, лапшой, белой мукой, рожок кофейных зерен, масло и маргарин, завернутые в бумагу, и картонная тарелочка с вареньем.