Бросив быстрый взгляд на документы, человек за столом сгреб их все в одну кучу и рявкнул:
— Меня все это не интересует! Уберите свои бумажки, им самое место в мусорном ведре! Следующий!
— Мне нужно свидетельство о проживании, — довольно сердито сказал Долль.
— Свидетельство о проживании? Ишь чего захотели! — Раздражительный тип раздражался с полоборота. — Это на каком же основании? Непонятно! Ничего я вам не выдам, даже не надейтесь! Следующий!
— Какие документы вам нужны? — продолжал упорствовать Долль.
— Мне ничего не нужно! Это вам нужно! Следующий, и поживее! — это «следующий» он, похоже, выкрикивал чисто механически, как многие люди привешивают в конце каждой фразы что-нибудь вроде «да?». И он зачастил: — Принесите заявление от вашего домохозяина, что владеете квартирой с 1939 года. Принесите справки, что вы снялись с учета и не получаете продуктов в том месте, куда вас эвакуировали.
— Но меня никто не эвакуировал. Да и сняться с учета в этом городишке я не мог: карточек там не выдают.
— Ну просто смешно! — закричал чиновник. — Сплошные отговорки да увертки! Вы хотите пролезть в Берлин, только и всего! Но от меня вы ничего не получите, слышите, ничего, даже если представите все справки в лучшем виде! — Он в бешенстве грохнул кулаком по столу. — Я таких, как вы, вижу насквозь — вы меня не проведете. Следующий!
И вдруг добавил совершенно другим, брюзгливым тоном:
— И вообще…
Уже во второй раз за утро Долль слышал это «и вообще», звучавшее, как глухая угроза. От всего этого хамства и подозрительности у него кровь вскипела в жилах, и он осведомился зло:
— Что это значит? Что вы этим «и вообще» хотите сказать?
— Шли бы вы уже! — чиновнику, казалось, враз стало скучно. — Сами отлично понимаете. Не притворяйтесь! — Он придирчиво осмотрел свои ногти, потом поднял взгляд на Долля. — Или вы желаете объяснить мне, как вы с семьей живете в Берлине аж с 1 сентября? — Тон у него был торжествующий, и окружающие злорадно косились на Долля — ну, сейчас он получит! — Либо вы приехали не 1 сентября, а только сейчас. Тогда вы проворонили сроки и никто вас на учет не поставит. Либо вы с 1 сентября отовариваетесь на черном рынке — тогда я обязан сдать вас в полицию!
— Если бы вы, — гневно отчеканил Долль — он так разъярился, что стал как никогда снисходителен к самому себе и даже не подумал, что в чем-то этот чиновник прав, — если бы вы дали себе труд внимательно ознакомиться с бумагами, вместо того чтобы с ходу отправлять их в мусорное ведро, вы бы узнали, что до вчерашнего дня я лежал в больнице — и там мне полагалось питание. А жена моя до сих пор лежит в больнице, и я могу в любой момент принести вам любую справку, которая это подтверждает…