Ангелина вскрикнула и кинулась на выручку. Она увидела руку мужа в воде, попыталась схватить ее, но пальцы скользили, не могли зацепиться. Роман судорожно хватался, страх смерти не давал ему придумать способ, чтобы ухватиться за руку жены замком из пальцев. Ангелина закричала от отчаянья, предвидя скорый страшный исход. Она закрутила головой. На глаза попалась лопата. Супруга схватила ее и сунула в лунку, стараясь не задеть мужа. Роман схватился за черенок и постепенно его руки соскользнули до штыка. Ему хватило соображения удержаться на нем. Ангелина широко расставила ноги, чтобы самой не угодить в прорубь и потянула изо всех сил. Трясина не спешила расстаться со своей жертвой.
Роман вытягивался туго, будто за ноги его держал морской царь. Наконец, из лунки показались ладони, побелевшие от натуги, а потом и голова. Роман громко выдохнул и вдохнул, засвистел, как астматик.
– Тяни…, тяни… силь… ней.
Не так-то просто было это сделать. Опоры никакой. Ноги скользили и могли вот-вот угодить в лунку. Ангелина вытянула мужа до плеч и поняла, что это предел ее физических возможностей.
– Не могу больше, Ром, рук не чувствую, – призналась она.
– Клади… лопату… поперек, – с паузами между слов произнес Роман.
Он ослабил хватку, чтобы жена смогла положить лопату поперек лунки. Ангелина сделала, как он просил и упала рядом без сил. Роман перехватился. Взялся по центру черенка, подтянулся и повис на руках. У него тоже закончились силы. Ему надо было отдышаться и отдохнуть, чтобы сделать очередной рывок.
– Сходили на рыбалку, – усмехнулся Роман. – Знаешь, что у меня стояло в глазах, пока я там барахтался? – одной рукой вытер с лица засыхающее на глазах желе.
– Что?
– Усы Михалкова, раскрашенные в желтую и черную полоску, как у шмеля. Ангелина перевернулась на спину и беззвучно рассмеялась.
– Дурак. И я дура, чуть своей шуткой мужа не убила.
– Да уж, у тебя смертельное чувство юмора.
– Как там?
– Жутко. Как в клею.
Роман сделал рывок и выбрался по пояс. Ангелина подскочила помочь мужу. Совместными усилиями Романа вытащили из трясины. Он блестел, одежда его была пропитана желеобразной жижей. Шорты отяжелели и сползли.
– И ведь помыться нельзя, – Роман осмотрел себя. – Сейчас все засохнет и я буду, как бревно.
– Зато живой. Придумаем что-нибудь. Снимай одежду, я помогу тебе
очиститься.
– Звучит, как приглашение на костер инквизиции.
– Не воображай, на сегодня норму юмора мы с тобой перевыполнили.