– Жестко, но в самую суть.
В этот момент Карл хрустнул мыльницей и задергал головой. Он поднял мордаху вверх. Жесткий пластик застрял у него в пасти. Напуганные собачьи глаза умоляюще перебегали от Кирилла к Маше. Девушка прыснула, умилившись явной собачьей эмоции.
– Карл, это была казенная мыльница, – Кирилл нагнулся, чтобы рассмотреть каким образом мыльница застряла в пасти четвероногого друга.
Он приподнял складки кожи вокруг пасти. Карл терпеливо замер, только воздух с хрюканьем покидал его ноздри. Хозяин нащупал кусок пластика, упершийся в нёбо почти у самой гортани. Придавил его под скулящий возглас и вынул из пасти.
– Намек в этой проблеме такой, не надо давать собаке предметы, которыми он может пораниться, – сделала вывод Маша.
– Надо сходить на кухню и попросить кость для него. Он любит поглодать что-нибудь в свободное время.
– А чем он занят в несвободное? – усмехнулась Маша.
– Спит или ест.
– Работяжка ты наш, – Маша потрепала пса за ушами.
Пес вывернулся и лизнул ее руку. Интерес к мыльнице у него прошел.
Кирилл сгреб осколки, убрал в карман ветровки.
– Смотри, Кирилл, какие странные волны, – Маша смотрела на океан. Поверхность воды на самом деле выглядела необычно. Она рябила частой, но высокой волной, появляющейся бессистемно. Волны не перекатывались. Они просто возникали на ровном месте, будто их выталкивало наружу. И такая картина происходила везде, насколько хватало глаз. По громкой связи пришла команда покинуть палубы.
В комнате отдыха находилась половина коллектива ученых. Даже раненый Петрищев, выглядевший совсем неплохо, находился тут.
– По курсу шторм, – объяснил Черных вошедшим в помещение Кириллу и Маше.
– Понятно, – Кирилл опустил Карла на пол.
– Если шторм затянется на несколько дней, то мы можем потерять время и тогда…, – Петрищев красноречиво замолчал.
– Давай без пророчеств, – не удержался Платон.
Кирилл по тяжелой атмосфере, царящей в комнате отдыха, догадался, что шторм до их прихода уже обсуждали. Их появление чуть не вызвало продолжение бурной полемики. Одной из характерных черт, отличающей обычных людей от ученых, была упертость последних в отстаивании своей точки зрения. Если бы ученые не были в своей массе людьми миролюбивыми, то большинство споров заканчивались бы кровопролитием. В комнате висел ощутимый заряд напряженности разных потенциалов.
– Давайте, кино какое-нибудь посмотрим? – предложила Маша. – Любовь и голуби, например?
Старая советская комедия, засмотренная до дыр, считалась универсальным фильмом, удовлетворяющим пристрастия всех.