Повар закончил с камерой пятьсот девять и подошёл к нашей. Лёша протянул в окошко руки и получил положенную порцию риса с котлетой. Дошла очередь до меня. Я подставил распухшие ладошки. Парень на раздаче поставил миску, а сверху плюхнул порцию белого рассыпчатого.
Котлеты я не дождался. Ладони буквально загорелись, я рефлекторно одернул руки. Тарелка упала на пол и перевернулась, гарнир рассыпался слипшимися комочками. Посудина приземлилась задней поверхностью вверх, и я увидел опалённую и дымящуюся заднюю часть, будто её подержали над костром.
Поварёнок, игнорируя мой стон, поехал к следующей двери, а из камеры напротив кто-то выкрикнул:
- Заключённый выбросил посуду!
Не успел я опомниться, как дверь отворилась, и на пороге появился надсмотрщик:
- Посуду запрещено бросать! Ты нарушаешь дисциплину! В качестве наказания тебе придётся вымыть весь этаж!
Я посмотрел на ладони. К мозолям добавились белые полосы от раскалённой тарелки, жгучая боль смешалась в непередаваемом экстазе. Где болело от ожога, а где от мозолей - не различить. Представив, что этими руками придётся елозить шваброй, я сдался:
- Не буду убирать!
- Как знаешь! - охранник знал, как действовать в подобных ситуациях. - Иди за мной!
... ... ...
Карцер - комната без окон площадью шесть квадратных метров. На стене висит койка, которая опускается на шесть часов в сутки. Если хочешь приземлиться на задницу в другое время - пожалуйста, в твоём распоряжении грязный замасленный пол. Только не раздави пробегающих мимо тараканов, и не сиди долго, а то можешь что-нибудь застудить.
Пожирающий изнутри голод - ерунда по сравнению с постоянной темнотой. Выход из игры находился на расстоянии пары произнесённых слов, впервые я был настолько близок к тому, чтобы их произнести.
Наказание за несоблюдение дисциплины - восемь часов. Восемь ублюдских часов в карцере, что не идут в счёт общего срока. Получается, что почти весь рабочий день улетел в трубу, оставив после себя изувеченные в мясо руки и выжатое от усилий тело. В горле собрался комок обиды, злости и жалости к себе.
Охранник открепил нары спустя три часа. Свернувшись калачиком и засунув колени под рубашку, я закрыл глаза. К концу подходили четвёртые сутки в спасательном круге, осталось еще шестьдесят шесть, но если так пойдёт дальше, то через недельку я превращусь в параноидального и запуганного изгоя.
... ... ...
Наступило утро. Охранник вытащил меня из карцера и отвёл в камеру. Зэки не выкрикивали оскорбления не стучали в двери, как это обычно происходит. Их любопытные глаза с тихим восторгом смотрели на надломленного игрока, а на лицах невольно возникали блаженные улыбки.