– Да, Госпожа, – тут же решила я разрядить обстановку, покорившись властному тону шейх-вайлидэ.
– Налей, – чуть повернула голову женщина в сторону единственной оставшейся служанки. – Хочу рассказать тебе немного о нашей семье, раз уж ты решила стать одной из нас, лесная нимфа, – последние слова были пропитаны ядом, словно она хотела оскорбить меня тем, что я нимфа.
Но я не могла оскорбиться, потому что до сих пор не понимала, почему одни считают меня «лесным божеством», другие же – непонятно кем. Для этих других я являлась чем-то оскорбительным, и они, не скрывая, кидали мне это в лицо.
– Да, Госпожа, – сглотнув ответила я, а внутри уже грыз страх противным мерзким червем, отрастившим острые зубы, напоминающие зубы пираний. Дрожь прокатилась по телу, когда шейх-вайлидэ посмотрела на меня безликим взглядом.
– Ты заметила, нимфа, что все здесь имеют близкие по звучанию имена? – она вперила в меня свои бесцветные глаза, и я, чтобы хоть как-то уйти от их прямого взгляда, кивнула и посмотрела на свои ладони, что сейчас были сцеплены в замок. – Каждая рабыня, что попадает во дворец, должна отказаться от своей веры и своего имени, – она замолчала.
Мои ноги в это время отбивали чечетку пятками.
– А какая у тебя вера, нимфа? Ты отказывалась от своих богов? От своего имени? Какое твое имя?
Напористый тон и взгляд подавляли меня. Я сидела на стуле и чувствовала себя с каждым ее вопросом все меньше и меньше, все незначительнее для себя, для Хамаса, да и вообще для всех.
– Чем занимается сейчас мать Шейха? – послышался вдруг на задворках моего внутреннего сознания голосок самоуважения. – Подавляет твою личность, дурочка. Не ведись.
Я бы с радостью, но осознание этого никак не влияло на то, что сейчас происходило со мной.
– Я не могу вам ответить на этот вопрос, Госпожа, – тихий голос, больше похожий на шепот. Я чувствовала себя полностью голой под ее властным взглядом. Хотелось встать и вывернуться наизнанку, чтобы эта женщина смогла прочесть все мои сокрытые от нее мысли и действия.
– Говори.
Поток слов, что волной поднимался из груди, плескался уже где-то в гортани, и я задыхалась, старалась подавить в себе это желание. От этого внутреннего сопротивления ком тошноты подкатил к горлу, и я еле успела добежать до судна, что стояло в углу. Из меня выплеснулось все, что я хотела сказать, желудочной желчью.
Служанка, что стояла недалеко, подала воды. Я плеснула на лицо, промыла рот и, подойдя к столику, села обратно.
Голубой бездной бесцветных глаз на меня снова возвела взор шейх-вайлидэ. Ее губы скривила хищная улыбка.