Посмотрев на женщину, я улыбнулась усталой улыбкой и рухнула на кровать. На ней постели пока не было, но моих сил просто не оставалось на эти мелочи.
– Я прикажу принести тебе постель и еды. Сегодня ты и так умаялась, думаю, Шейху не потребуются твои услуги, – проговорила кальфе, стоя уже возле двери.
Сердце пропустило удар. Нет, этого мой организм точно не выдержит. Мне нужно отдохнуть. Я молча кивнула и, перевернувшись на бок, прикрыла глаза. Дверь тихо скрипнула, и в комнате воцарилась желанная тишина.
Перевернувшись на спину, я раскидала руки по сторонам. И предалась, наконец, размышлениям о произошедшем. Вспомнились картинки из прошлой жизни Хельги. Значит, девочка была влюблена в сатира. Того самого, что так искусно владеет языком. Лишь от одного воспоминания по телу пробежала волна возбуждения, прокатившись под кожей тонкой паутинкой, которая собралась в пульсирующий узел между ног. Хотелось откинуть эти мысли. Я поменяла позу, продолжая размышлять. Вот только трудновато сосредоточиться, когда столь явно ощущаешь на себе ласки этого сатира.
В дверь тихо поскреблись, и в приоткрывшуюся щель просунулась голова чернокожей девушки.
– Игбал, – позвала она, и я выше приподняла голову на кровати. Возможно, гостья не видела меня из-за спинки, – кальфе Халифа прислала к тебе.
Девушка, разглядев меня, открыла дверь, и в комнату вошли две служанки. Одна несла поднос, и у меня снова заурчало в животе, другая – стопку белья. Поставив поднос на столик, девушка расставила еду. Я не стала ломаться, резво соскочив с кровати, подсела ближе к угощению.
– М-м-м… – втянув воздух носом, я принялась уплетать заморские деликатесы за обе щеки.
В это время служанки перестелили постель и даже принесли небольшого размера покрывала на сундук. Потом они снова выпорхнули за дверь, и через несколько минут в моей комнате на полу по обе стороны кровати красовались мягкие ковровые дорожки молочного цвета.
– Спасибо, – только и смогла вымолвить я.
Насытившись, еле встала из-за стола, а как доползла до кровати, и не помнила. После еды тяжесть навались такая, что чуть голова коснулась подушки, запах лаванды от нее окутал и унес на своих крыльях в царство Морфея.
Малый тронный зал был наполнен томными женскими вздохами и протяжными мужскими стонами.
Удобно расположившись на троне, мужчина прикрыл глаза, наблюдая через узкие щелки, как активно работает ртом его жена Халиса. Единственная дочь шейха Мактуна, чьи владения охватывали всю восточную часть пустыни, теперь его жена. Мог бы отец подумать, как сейчас пухлые губки его дочери плотно сжимаются на твердой упругой плоти? Хамас сжал челюсти в предвкушении скорой разрядки. Халиса обвила своим языком его фаллос и, сжав сильней, ускорила темп. Шейх, положив руку на затылок жены, надавил, заставил глубже взять его, и Халиса, убрав преграду в виде своего острого и длинного язычка, пустила в теплую податливую влажную плоть рта так глубоко, что головка фаллоса уперлась в гортань. Шейх застонал, и все мысли из головы выбил нарастающий оргазм. Схватив девушку за волосы, он отстранил ее и, потянув к себе ближе, раздвинул стройные ноги. Сжав округлые бедра, насадил Халису на возбужденный до предела фаллос. Она выгнулась, словно натянутый тугой лук. Громкий стон прокатился под сводами тронного зала.