Мы действительно ехали недолго и остановились в одном из новых районов, с высотками, а затем долго ехали на лифте и вышли на последнем этаже. Но вместо того, чтобы войти в одну из одинаковых квартирных дверей, свернули по коридору и преодолели несколько лестничных пролетов.
А когда наш путь был закончен, и я увидела, куда мы пришли, я не удержалась и ахнула: может ли быть место опаснее крыши? А если крыша на уровне двадцать второго этажа?
Даже если оттуда открывается восхитительный вид на город, даже если там накрыт столик на двоих и в ведерке ждет бутылка шампанского – это кажется очень опасным.
В моем воображении вовсе не возникла романтичная картина: мы с Питером пьем шампанское, он держит меня за руку и говорит комплименты.
Нет, я сразу же представила себе, как лечу с этой крыши и как стремительно приближается мостовая.
– Здесь так высоко… – пролепетала я совершеннейшую глупость.
Ясное дело – высоко. Поэтому меня сюда и притащили, романтика.
– Ты боишься высоты? – спросил Питер удивленно. – Не думал, что девушку, которая в одиночку ходит ночью по темным улицам, можно напугать такой ерундой.
Я боюсь не высоты. Я боюсь тебя, чертов псих!
Питер Фолк между тем подвинул для меня стул, приглашая сесть за столик. Он улыбался, был мил и обаятелен.
– У нас в программе только холодные закуски и напитки. Уж прости. Иначе было не обойтись без официантов.
А вот я бы не отказалась от официантов. Оставаться на крыше с ним вдвоем становилось с каждой секундой все страшнее. Зачем я вообще согласилась?
Луна светила довольно ярко, ей помогали отсветы городских огней. Но Питер зажег свечи, и теперь в их мерцании его лицо выглядело почти зловеще. А перед глазами то и дело всплывало другое лицо – девичье, красивое, неживое. Моё.
Питер с громким хлопком открыл шампанское и разлил его по бокалам.
– За очень необычное свидание! – глаза его блеснули, губы на мгновение скривились в усмешке.
Я присмотрелась. Да нет. Нормальная улыбка. Просто игра теней делает ее странной. Или это я так напугана, что мне мерещится бог весть что.
И все-таки было не по себе. Живот буквально сводило от страха, в горле пересохло. Я залпом выпила свой бокал. Шампанское ледяным комком скатилось в желудок, пузырьки ударили в нос так, что глаза защипало. Теплее не стало. Казалось, если я выдохну, то непременно морозным туманом. К еде не притронулась – кусок в горло не лез. Питер сначала внимательно смотрел, как я расправляюсь с шампанским, а потом ни слова не говоря наполнил мой бокал снова и откинулся на спинку стула.