Свет, бьющий из-за его спины, мешал разглядеть лицо. Я шагнула за порог, не понимая, с кем мне предстоит иметь дело: с Питером – хорошим парнем или психом, заставившим меня сходить с ума от ужаса и наслаждения, стоя над пропастью.
Дверь за мной захлопнулась, и я почувствовала себя как мышь, схватившая кусочек сыра и оказавшаяся в ловушке. Только в отличие от мыши я еще не нашла нужное мне лакомство. И даже не представляла, как оно должно выглядеть. Что в этом доме могло понадобиться Филу? Документы? Фотографии? Какие-то вещи?
Я взглянула на Питера. Теперь мне было хорошо видно его лицо. Он слегка прищурил глаза, словно пытался приглушить их блеск. Странный блеск, более похожий на отсветы адского жара, полыхающего где-то в глубине ненормально расширившихся зрачков.
Питер рассматривал меня так, будто все еще сомневался в реальности происходящего.
– Не думал, что ты решишься приехать, – он улыбнулся, и его ровные белые зубы хищно сверкнули, поспешив тут же спрятаться за губами. – Но я рад тебя видеть.
Он кивнул, приглашая следовать за собой по длинному коридору.
Чем дальше мы уходили от двери, тем больше усиливалось ощущение ловушки. Теперь мы остались один на один, отрезанные от всего мира. Здесь мы могли играть в любые игры, не опасаясь, что нам помешают. Два игрока, скрывающие свои правила друг от друга. Чем это вообще может закончиться?
Дом Питера сильно отличался от того, в котором жил Фил. Везде царили прямые ровные линии, та особая простота, достигаемая только большими деньгами, и чистота. Абсолютная, стерильная чистота, смахивающая на манию. Этот дом не выглядел живым. В нем не было души.
Гостиная, в которую проводил меня Питер, была огромной и… странной, как и ее хозяин. Красивая, явно дорогая мебель, строгие шторы, изящные в своей простоте светильники… Сдержанная холодная классика, все оттенки серого и ни одного яркого пятна. И вместе с тем почему-то казалось, что эта холеная, надменная классика как ширма скрывает за собой нечто совсем иное. Приходила в голову мысль об обиталище первобытных людей со всеми их неприкрытыми воспитанием инстинктами, страхами, простейшими желаниями. Все это словно витало в воздухе, таилось за аккуратно расставленными креслами, книжными шкафами с аккуратными рядами старых томов. Пряталось и только ждало момента, чтобы наброситься на случайно забредшую жертву.
– Бокал вина? – голос хозяина дома прозвучал учтиво, будто он планировал разрушить то впечатление, которое производило его жилище.
– Да, пожалуй, – я чувствовала, что в горле пересохло. Глоток вина помог бы решить эту проблему, а заодно и унять внутреннюю дрожь, пытавшуюся время от времени пробиться наружу.