– Головы суют. И пасутся. В море. Кому расскажи, засмеют.
– А в Плутонии они в воде жили. Вроде как им тяжело было по суше ходить. – Костя не спорил, скорее вспоминал любимую книгу.
– То художественная литература, – лекторским голосом ответил Прохор.
Алексей добавил:
– Забыл я сказать этой покусанной парочке, что им тяжело по пляжу ходить. Так и удрали непросвещенные.
Мы поржали и вдруг поняли, как же хочется рыбки. Стали наперебой предлагать помощь Петру Ивановичу, который под интересный разговор уже нарезал один из кусков тонкими пластами и прикидывал, как удобней раскладывать их на его жарительном камне.
Заводить двигатели каждый раз, когда надо передвинуть машину на пару десятков метров, – не выбор. Топлива сожжем столько, что не на чем взлетать будет. Оставалось одно – тянуть. Это впятером и не по бетонной полосе, а по пружинистой сырой подстилке. Даже если разгрузить все, что можно, и то получалось двадцать пять тонн на трех колесах. Хорошо хоть, не в гору, да не против ветра.
После обеда собрались попробовать, пока мы только расчищали и утаптывали землю прямо перед дутиками, чтобы с места тронуться легче было. Привязали канат из парашютных строп – Проша долго считал, прикидывал и объявил, что одна стропа не выдержит, надо вместе складывать. Кто бы сомневался – одна стропа и двух человек не выдержит, для того их на парашюте и двадцать восемь. А Петр Иванович посоветовал не складывать, а сплетать – так прочнее. Почему прочнее, он не знал, но уверен был в этом стопроцентно.
– Да вы сами когда-нибудь видели веревку, чтоб не сплетена? – настаивал он. – Делов-то, девке косу заплести – не ленитесь, зробим как надо!
Прав он, наверное, так и сделали, пустив на стропы один из немецких парашютов – оставшихся от того, порезанного Прошей на рубашку, никак не хватало. Сплели и вдвойне выиграли – тянуть толстую плетенку сподручнее, чем тонкую стропу дергать.
– Что, бурлаки, взялись! – радостно объявил Костя и даже попытался запеть «Дубинушку».
Затянул со всей дури и затих. Не получилось, ни слуха у него, ни голоса.
Навалились мы изо всех сил. Поначалу пошло, потом назад потянуло, будто мы «ланкастер» из ямы тащим, а он обратно скатывается. Из незаметной такой ямы. Но нет, оказалось, стоял как вкопанный. Это канат наш растягивался и пружинил. Не получилось с первого раза ни певца из радиста, ни бурлаков из экипажа.
Неунывающий Проша тут же объявил:
– Архимед, слышали, Землю обещал рычагом перевернуть.
Я даже удивился, что он про слово «обещал» вспомнил. С него сталось бы и «переворачивал» сказать. А Петр Иванович тихо повторил: