А долго мы уже тут, у динозавров, находимся, какие дороги протоптали. Сумерки вовсю, а идем прямо по курсу. Но почти стемнело, значит, назад шли вдвое дольше, чем вчера утром к «юнкерсу».
Вот и озеро… окунуться бы.
– Купаться будем? – говорю.
– Будем, – доносится усталое сзади.
Точно, кто же откажется. И до лагеря рукой подать, и ночь уже, а мимо озера пройти никак не хочется. Положили носилки на землю. В темноте слышно, как волна мягко накатывает на глинистый берег. Черт. Как этого оставлять рядом с оружием? А с пистолетом в зубах разве купание? Я, наполовину сняв гимнастерку, натянул ее обратно, разочарованно скомандовал, садясь на песок:
– Отставить купаться.
Из-за немца не окунемся? Много чести.
– Двигай в воду, – говорю. – Не оставлять же ТТ рядом с фрицем. Я после тебя.
Тьфу ты, то отставить, то не отставить… Метания устроил.
Слышно было, как в темноте штурман счастливо шуршит к воде. Тут меня осенило, взял обе кобуры и закинул на соседнюю араукарию. Не доберется, не в той кондиции вражина. Меня прямо распирало от радости, что сейчас плюхнусь в эту теплую лужу. Взглянул на винтовку, которую давно уже прикрутили к носилкам с целью их укрепления. Не распутает и за час своими дрожащими руками.
В воду. Песок узкого пляжика, протянувшегося вдоль кромки леса, прохладный. Здесь, у берега, мелковато, нырнешь – головой в дно войдешь. Я перемахнул озеро на три раза, слышу, в темноте Алешка где-то вынырнул, отплевывается. Но на поверхности быть долго местные истребители не дают. Едва покажешься, он шлеп в щеку или в шею, присасывается намертво, отваливается только сытым или дохлым. Однако я назло всем врагам заплыл на середину, руки раскинул и уставился в небо. Как в детстве, ночью всегда уходили на озеро звезды смотреть. Ляжешь вот так, а небо тебя куполом звездным будто накроет. Но хватило меня минуты на две, и я ушел на глубину.
– Выходим? – вынырнул я свечкой на поверхность и опять плюхнулся в теплую воду.
– Выходим, – гулко раздался голос Алешки из темноты от другого берега.
Я чуть не наткнулся на фрица. Он сидел на отмели, по пояс в воде, прямо в форме, просто сидел.
– Тоже мыться полез, что ли? Или топиться? И не дополз, – чертыхнулся Алешка из-за спины.
Я отправил его на елку за оружием, а сам упаковал фрица на носилки. Он даже и не сопротивлялся, похоже, на этот марш-бросок к озеру у него ушли все силы.
Собрались и пошли дальше, Алешка теперь впереди встал. С носилок капала вода. Вскоре надвинулся светлым пятном «ланкастер». В привычную, взревывающую на разные дикие голоса тишину вклинился Галюченко: