По обе стороны от меня стояли люди – представители всех тринадцати кланов, пришедших, чтобы выразить мне почтение и заверить в своей верности. Я слышала шепот, иногда благоговейный, чаще – настороженный, и продолжала с достоинством идти вперед, не оборачиваясь и не ловя ничей взгляд. Волосы были распущены, они свободной волной падали на плечи и их тяжесть заставляла держать голову еще более гордо.
Шаман встретил меня у подножия небольшого возвышения. В его руках сияла корона, украшенная крупными рубинами и россыпью бриллиантов, – гарант жизни моих сестер.
Я остановилась и медленно, чтобы не наступить на мантию и подол платья, обернулась лицом к зрителям. Орган замер. В храме повисла такая тишина, что можно было расслышать легкое шипение горящих свечей.
– Сегодня, милостью Богов, мы обретаем того, кто прошел испытание смертью и водой. Того, кто будет править мудро и исполнять волю Богов. Мы обретаем королеву!
По храму разнесся зычный голос шамана. Он говорил так громко, что едва не срывался на визг, и это заставило меня раздраженно поморщиться. Шаману пришлось привстать на цыпочки, чтобы возложить на мою голову корону.
– Да здравствует королева Кара! Долгих лет жизни королеве Каре!
Приветственные крики раздавались со всех сторон, они оглушали, и я, немного растерянная от всего происходящая, старалась выглядеть невозмутимой. Я с наигранной неспешностью, вызванной опасением наступить на подол платья и упасть, поднялась по трем ступеням и медленно опустилась в кресло. Я сжала рукоять шпаги еще сильнее и положила обнаженное оружие на колени, как того требовали традиции.
Один за другим, как тогда, после поединка, люди стали опускаться на одно колено. Но теперь они делали это не молча. Прижав правую руку к груди, они давали клятву:
– Клянусь быть верен королеве и исполнять ее волю, как волю Богов!
– Клянусь!
– Клянусь!
– Клянусь!
Царственно кивая, я не испытывала ничего кроме смутной тревоги. Я чувствовала, что стою только в самом начале пути. Вглядываясь в лица тем, кто произносил клятву, я понимала, что хотела бы оказаться где угодно, только не здесь. И от этих мыслей массивная корона казалась еще более тяжелой, чем была на самом деле.
«Кара умерла. Да здравствует Кара!»
***
Я неподвижно стояла перед высоким округлым зеркалом в серебристой раме и внимательно всматривалась в отражение. Оно демонстрировало серьезную, иногда хмурящуюся девушку в белоснежном подвенечном платье. Его узкий крой подчеркивал стройную фигуру, удачно маскируя почти полное отсутствие форм.
Я глубоко вздохнула и тут же пожалела об этом – корсет, сжимающий грудь стальным кольцом, угрожающе затрещал.