Воспоминание о том, как она проснулась под пуховой периной, потянуло за собой другое, в котором Альв бежала по ночному лесу. Она не помнила подробностей и того, зачем она оказалась ночью вне дома, но зато вспомнила, как плыла через озеро подо льдом. Воспоминания были обрывочны, бессмысленны и сумбурны, и образы, всплывавшие в памяти, никак не хотели соединиться в нечто упорядоченное и стать единым воспоминанием и, возможно, поэтому скорее напоминали сон, чем явь. Это был странный сон, рассказ полный недосказанности, намеков и умолчаний. Но одно в том сне наяву несомненно являлось правдой: Альв не мылась вечером, если не считать того, что наскоро всполоснула лицо, и, тем не менее, проснулась наутро бодрой и чистой с хорошо промытыми "легкими" волосами.
"Экая печаль, — притворно "всплакнула" Альв, — мне не нужны, оказывается, ни мыло, ни губка, ни притирания, ни духи…"
"Впрочем, нет! — опомнилась она. — Что за глупость!"
И в самом деле, купаться в ароматной воде — пруд с кувшинками и лилиями, бассейн с плавающими в воде лепестками роз, — куда лучше, чем в ничем не пахнущей. И запах притираний и духов отнюдь не лишний, даже тогда, когда от тебя не пахнет потом! Женщина должна хорошо пахнуть, это правило, а не исключение!
Альв улыбнулась своим мыслям и заглянула в парную, как назвал это третье помещение Яков. В мыльне было жарко. В парной — жарко вдвойне. Впрочем, не настолько, чтобы ее испугать. Как выяснилось, она легко переносила не только холод, но и жар. Однако, если она и не страдала от холода, то и не получала от этого удовольствие. Совсем иначе обстояло дело с теплом. Альв наслаждалась теплом, смогла сейчас оценить по достоинству и жар.
От размышлений об относительности восприятия тех или иных фактов ее личного мира, Альв отвлек голос вернувшегося из дома Якова. Откликнувшись, она закрыла за собой дверь в парную и устремилась навстречу мужчине в ту первую комнату, где следовало раздеваться, — если есть, что с себя снять, — выпивать и закусывать в тепле и довольстве и одеваться, когда придет время покинуть b?neum со всеми его простыми чудесами. Но сейчас Альв занимали всего два дела, которые просто необходимо было выполнить так скоро, как получится. Во-первых, она сильно хотела пить, и ей не помешала бы сию минуту кварта[9] красного эля. По этому случаю Альв вспомнила те большие — из расписной керамики — кружки, из которых ей, по-видимому, приходилось пить пиво раньше, в той другой, забытой теперь жизни. Но, главное все-таки "во-вторых", потому что Альв безумно хотела Якова.