Сейчас Альв вспомнила, — как вспоминала тут и там какие-то фрагменты своего прошлого, — что может различать правду и ложь, если, конечно, знакома с тем, кого пробует "читать". Якова она уже знала достаточно хорошо, чтобы не ошибиться. Однако — для каждого меча есть свой щит, — обмануть можно и ее. Для этого лжец должен "закрывать" свои мысли. Как "закрывают" мысли, Альв не помнила, а может быть, и не знала, но зато чувствовала, что Яков этого не делает. Он не "закрывался", и это было приятно, поскольку означало доверие. Впрочем, у всего есть цена, была она и у "открытости" Якова. Открывшись так щедро, как сделал это он, мужчина уже не смог утаить от Альв того, что старательно прятал от всех других.
"Ты готовишься совершить какой-то безумный шаг, Яков, — поняла Альв. — Но в чем твой план?"
Что ж, так все, по-видимому, и обстояло: за время ее отсутствия Яков явно решился на что-то рискованное и… И неожиданное. Впрочем, узнать больше, проникнув в его мысли глубже, Альв не могла. Она лишь ощущала чувства Якова. Неуверенность, беспокойство, сожаление… и решимость довести дело до конца.
— Что ж, — сказал он с улыбкой, которая так подходила к его мужественному лицу, — пойдем получим обратно принадлежащие тебе ценности!
Ну, они для того, собственно, и встретились именно в этом месте, — Яков называл этот большой дом Особым Бюро, — чтобы Альв смогла получить обратно свои драгоценности, которых, к слову, совершенно не помнила.
"Как он сказал? Кольца, браслеты… Что-то еще?"
Однако действительность превзошла все ее ожидания. Оказалось, драгоценностей у Альв гораздо больше, чем она могла подумать. Серьги с крупными голубыми сапфирами и каффа[11] в виде диковинного золотого дракона, обернувшегося вокруг ушной раковины, тяжелое колье с алмазами и рубинами, широкие золотые браслеты со сложным выгравированным на них рисунком и руническими надписями, две витые золотые спицы, которые, по-видимому, скрепляли ее прическу до того, как Альв упала навзничь, растрепав волосы и потеряв эти спицы в снегу, и, наконец, кольца. Их было несколько, но заинтересовали Альв только два: тонкое кольцо, искусно свитое из нитей серебра и золота, и небольшой перстень с большим темно-синим сапфиром в огранке кабошон[12]. Витое кольцо она, не задумываясь, надела на указательный палец левой руки, словно, так и следовало сделать, а перстень — на указательный палец правой руки. Странно, но едва она их надела, как по телу прошла волна благодатного тепла, и Альв вспомнила кое-что еще. Оказывается, перстень назывался "ключом", а витое кольцо — "жалом". Что означают эти имена — а они, конечно же, что-то означали, — Альв пока не вспомнила, но, как говорится, лиха беда начало. Вслед за тем, она почувствовала настоятельную необходимость надеть браслеты. На этот раз ее, словно бы, обдало волной стужи. Альв едва не дрогнула от этого "удара", однако устояла, и в следующее мгновение почувствовала, как "успокаивается" сердце, но не в том смысле, что у нее выровнялось сердцебиение. Нечему там было выравниваться: сердце Альв и так билось ровно и сильно. Нет, это было что-то другое, что еще предстояло выяснить в будущем. И, наконец, каффа. Ее следовало надеть на левое ухо и отчего-то не ждать мгновенного эффекта. Результат будет, подсказывало "утерянное" и медленно возвращающееся знание, но не сразу. Не сейчас.