– Настоящая Маша… никогда бы… такого… не сказала!
Тяну на себя… Рушится другой конец. Отхожу в сторону…
– Что ты делаешь! Здесь счастье твоё! Веселье духа до скончанья времён!
Я, наконец, сворачиваю поганую тяжесть в воду. Всплеск, и она уходит на глубину. Радуга бесится внутри, словно злой пёс, сорвавшийся с цепи. А потом её уже и не видно. Не мелко тут, совсем не мелко. Глубже, чем кажется.
Отряхиваю руки.
– А потом? – спрашиваю у поддельной Маши.
– Что – потом? Когда – потом?
– После скончания времён.
Её лицо искажается мерзкой гримасой.
– Ты грязная свинья, и ты сейчас подохнешь!
– Ну, разумеется. А как же. Где нам понять все ваши тонкие энергии…
Голова кружится. Сердце пропускает один удар, второй.
Господи, прими раба Твоего грешного! Я разрядил свою последнюю технэму…
* * *
То место.
Кто отыскал тогда самую пёструю гальку: он или я?
Света мало. Третий час дня, но на побережье как будто опустились сумерки. Море раздражённо лупит в каменную пристань, седые осколки воды разлетаются во все стороны. Дорога к небу насмерть закрыта глухими вратами туч. Небо бредит дождём.
Вот здесь он прикоснулся ко мне в последний раз.
В тот день мы никак не могли расцепиться. Стояли тут очень долго, продрогли…
Скажи мне, умелец, где ты? Куда ты ушёл? Хорошо ли тебе там? Ты обещал послать мне весточку. Я… я пытаюсь стать счастливой, чтобы тебе там было спокойнее. Но пока, прости, не очень получается. Не сердись. Наверное, пройдёт время, и всё получится. А сейчас… всё происходящее со мной без тебя, – стылый ноябрь. Так, кажется, ты говорил? Видишь, я помню. Откликнись, умелец! Я умоляю тебя! Мне нужно что-нибудь, хоть самую малость, чтобы я могла жить дальше.
Водяная пыль носится в воздухе. Мрак разливается по небу. Я не слышу ответа. Да и откуда ему взяться! Бог наш милосерден, но нам всё время хочется получить от Него больше, чем позволяет самое щедрое милосердие.
Пожалуйста!
Ну, пожалуйста!
Всё то же беснование волн. Всё та же серая маска неба. Всё то же отсутствие света над землёй и водой.
Ничего.
Что это? Тепло на макушке. Тучи раздвинулись, и перед солнцем открылся малый каналец?
Нет, над головою – тот же небелёный холст во всю ширь неба. Те же пятна тьмы, затканные ветром.
Но невидимая тёплая рука нежит мои волосы.
Ты? Ты.
Здравствуй, умелец! Я буду жить. Я как-нибудь справлюсь.