– Вы неправомочны предлагать суду решения, – ответил хуанди. – А наш суд неправомочен принимать решения такого масштаба. Это задача для всеобщего решения всех народов, а не только их руководителей, потому что последствия будут глобальны. Мы можем лишь предложить Беловодскому храму сделать общим достоянием исследования и варианты развития событий при различных сценариях поведения человечества и морского народа.
– Я так понимаю, что в качестве желаемого решения некоторые предлагают уничтожить морской народ, – возвысился над присутствующими Ящер.
– Ну вот и проговорились! – обрадовался атлант. – Самосохранение – великая движущая сила. Не только кораллы заставишь работать, но и горы двигать примешься!
– Вы так говорите, атлант, будто спасение своего народа – преступление, – нахмурилась Морейна. Как Мать-Настоятельница Храма она имела право слова в столь высоком собрании.
– Ни в коем случае! – усмехнулся атлант. – Но оно не должно вредить всем остальным жителям планеты.
– Но и каждый житель планеты должен заботиться и беречь жизнь остальных, – напомнил я основной закон жизни на планете.
– Вы скажите это тиграм, крокодилам и вашим здешним белым и бурым медведям, – поморщился атлант.
– А у нас с ними полное взаимопонимание, – заверил я. – И крокодил лишнего не съест.
– То есть моё предложение не находит поддержки у вас? – побледнев, спросил Великий Атлант.
– Нет, – ответил хуанди.
– Нет, – поддержал глава Восточного Беловодья.
– Нет, – твёрдо сказал представитель морского народа.
– Нет, – сказал я.
– Нет, – сказала Морейна.
– Что ж, вы сами сделали выбор и не оставили его мне, – произнёс сквозь зубы Великий Атлант. – Следите за гонкой! Внимательно! – и сам устремил взгляд на экран.
Остальные последовали его призыву.
А всё-таки это красиво: по гладкой белой, кажущейся бесконечной поверхности летят под разноцветными парусами разноцветные лéдники, то есть сани, нарты, плоскодонные и не только ладьи – каждый гонщик выбирает и создает лéдник по душе и по своим физическим возможностям. Иногда приходится лавировать между торосами или огибать острова, с которых громкими криками их приветствуют болельщики, на трассу гонки коим спускаться строго запрещено. Если кто-то нарушит, то их гонщик снимается с дистанции.
Разделённый надвое экран показывал события сразу в двух направлениях гонки. Я отыскал сине-зелёные – цвета морской волны – лéдники сына, который устремился на запад, и дочери, летящей на восток. Они имели форму дельфинов с крыльями-плавниками по бокам и двигались на одном остром киле-полозе. Очень неустойчивая конструкция, на первый взгляд, но позволявшая развивать максимальную скорость. На второй взгляд, очевидно, что неустойчивость проявлялась только в состоянии покоя, а на лету, иначе и не скажешь, крылья оказывались опорой на потоки воздуха, которые ещё и приподнимали лéдник, делая его почти невесомым, а то и вовсе избавляя от касания со льдом. И становился лéдник летающим, а не скользящим. И тут надо быть особо осторожным – малейшее изменение воздушных потоков могло опрокинуть летягу, как пушинку, и отправить кувыркаться по льду. Это уже было опасно для жизни. Но мы много просчитывали и тренировались до полного автоматизма. Мы с Морейной были уверены в детях. И они оправдывали нашу уверенность, возглавляя гонку и на восток, и на запад. Управлялись крылья ногами, которыми гонщик упирался в основание их, чуя ступнями те самые потоки под крыльями и действуя соответственно.