Несколько минут я смотрела на захлопнувшуюся за ним дверь, пытаясь понять – как так опять вышло? Я надеялась на тихое расследование, а не на поездки в Совет и новые знакомства. Да я в Москве-то мало кого знаю! И ничуть по этому поводу не страдаю.
Я покосилась на чемодан. Следовало бы, конечно, переодеться. Но не хотелось. Ни наряжаться, ни вещи разбирать. Что-то во мне яростно сопротивлялось. К тому же нет времени. Паша, судя по энергетическому следу, уже ждал на улице. Я приняла душ, с трудом разобравшись в заумных кранах, наспех заплела косу и выбежала из дома. Прямо к красной машине с открытой дверцей. Паша был при полном параде, словно к деловым партнерам собрался, а не к старым знакомым. Черт! Надо было все-таки переодеться.
– Зачем Совету столько офисов? – спросила я, когда машина вырулила из двора на обильно покрытую разметкой дорогу.
– Потому что официально они международная благотворительная организация при поддержке правительства, – пояснил Паша, щелкая кнопками в попискивающем навигаторе. – Исследуют расстройства психики, особенно внезапные помешательства. Помогают заболевшим людям, в том числе детям. Надеюсь, не нужно объяснять зачем.
Глобальный подход! Подростки с даром часто при инициации в больницы попадают. Сразу ставят на учет, или что у них там… Еще можно отследить практически все случаи проникновения в подсознание. Ну и вычислить, кто к ним причастен. А если у ребенка после агрессивного вмешательства в подсознание открывается иммунитет к ментальным воздействиям, то место в клубе обеспечено. В смысле, в штате. Анита упоминала, что ей в Совете сначала помогли, а потом и на работу взяли. А я-то гадала, каким образом им удается обзаводиться такими сотрудниками.
– На встрече ты все равно мало что поймешь, – продолжил Паша, – но на всякий случай объясняю. В Европе общество вемов несколько кучнее. Все всех знают, живут рядом, общаются… близко. Напоминает больше семью, чем группу однокурсников. Не удивляйся, если начнут приставать с неуместными, с твоей точки зрения, жестами и вопросами.
– Понятно, – буркнула я, заранее испугавшись. Может, повезет, и меня никто не заметит?
– Теперь что касается названий. Даже те, кто говорит на русском, порой используют другую терминологию. Тут много всякого намешано. Поток – это Дромос, поскольку миры для них не что иное, как путь. Верхние миры – даат, несущие знания. Нижние – скафос, считай, что пропасть. Граница – лимес. А вемы здесь – эсперы, то есть люди с экстрасенсорным восприятием.
Услышанные названия смешались в неразборчивую кашу, голова пошла кругом.