Благодаря всему вышеперечисленному возможность, наконец, покончить с этой чёртовой помолвкой появилась много позже. По правде говоря, он и не торопился, потому что эта помолвка оставалась единственным ограничением, кое-как сдерживающим матримониальные планы на него у всех родовитых семей королевства, где имелись незамужние дочери. Возможно, если бы этикет не предписывал обязательных дежурных встреч с невестой, если бы король не намекал, что титул герцога достанется Каю только когда он наконец женится, как это принято, и если бы Вайли была чуть менее раздражающей особой, он бы с радостью отложил решение этой проблемы на неопределённый срок. Но на роль фиктивной жены, которая ему нужна, Вайли подходила меньше всего.
Кажется, вся его жизнь проходит в вечном беге. Мать умерла при родах, дав ему жизнь, отец сбагрил на попечение нянькам и учителям, и на том успокоился. От людей, среди которых Кай рос, не приходилось ждать ни любви, ни даже снисхождения — только каменное равнодушие, даже более пустое, чем у гранитного памятника. И он убегал — от этих людей, от какого-то долга, о котором они постоянно говорили, от обиды и непонимания. Всё это казалось сценой из дешёвой трагедии, но, видя мельком счастливые семи крестьян, живущих на территории их графства, Кай отчаянно завидовал, медленно выдавливая эту зависть и одиночество, словно гной из раны. Но, стоит заметить, жажда получить-таки отцовское внимание была в своё время прекрасным стимулом: с малолетства Кай целыми днями проводил за учёбой, физическими упражнениями, верховой ездой, фехтованием и всем прочем, что положено знать и уметь каждому отпрыску благородного дома. Но даже когда в нём открылся огромный магический потенциал, отец только снисходительно улыбнулся и отправил его учиться в Академию. Там Кай стал лучшим студентом курса, но старался учиться лучше уже чисто из-за жажды знаний, честолюбия и спортивного интереса.”Королём” среди однокурсников он не был и никогда не стремился, потому что такие “золотые” парни в большинстве своём были набитыми дураками, ослеплёнными чувством собственной значимости, и нередко Кай улавливал в себе приступы мизантропии. Что, в общем-то, не удивительно, учитывая то, как он привык к одиночеству. Предпочитал книги шумным компаниям, друзей у него было не так уж много, но в те редкие случай, когда отправлялся веселиться — куролесил знатно. Среди девушек слыл бабником, что, как ни странно, не отпугивало их, а скорее привлекало.
Теперь в его образе жизни мало что изменилось. Конечно, он стал серьёзнее — всё-таки политик и учёный, но порой бывалнесдержан в словах и оценках и склонен к сомнительным закулисным авантюрам, что порой выливалось в неприятности. Но, по крайней мере, он старался быть ответственным и прогрессивным, тогда как “коллеги” порой более чем халатно относились к своим обязанностям, банально используя своё положение для личных выгод, и оставались тошнотворно консервативными. По-прежнему смотрели на крестьян и простых горожан как на говорящий скот, а в вопросах брака придерживались мнения, что женитьба на простолюдинке, даже если она из обеспеченной благополучной семьи и не обделена магическими способностями — смерти подобно.