Ревень считался тогда, как и все еще считается сегодня, исключительно благотворным снадобьем, так как он «обладает двойным действием очистительного и вяжущего свойства». В стародавние времена его характеризовали следующим образом: «…прекрасно удаляет, в частности, вытяжки желчного пузыря и укрепляет стенки желудка. Его прописывают с большим успехом при всех закупорках протоков печени, при желтухе, при диареях, белях и гонорее; ревень также служит превосходным средством против гельминтов. Его иногда принимают в качестве слабительного, иногда в качестве всего лишь улучшающего самочувствие средства; и при каждом приеме ревень действует как превосходное лечебное средство, подходящее пациентам практически любого возраста и телосложения. Его применение не рекомендуется только в случаях, когда температура крови и внутренних органов достигает чересчур высокого значения. Габриель Фаллопий говорит, что его в принципе нельзя давать людям, страдающим заболеваниями почек или мочевого пузыря, так как ревень вызывает чрезмерную горячку в этих органах; а Симон Паули предупреждает нас о головокружениях, вызванных слишком вольным и продолжительным его употреблением».
Такое лекарство от всех недугов не могло пройти незамеченным мимо всевидящего ока вельмож российского императорского двора и Коммерц-коллегии. Уже в середине XVII столетия император своим указом запретил купцам-единоличникам, как русским, так и сибирским, торговлю ревенем под угрозой смертной казни безо всякого снисхождения. К концу того же века торговлю ревенем поручили крупному купцу И. Исаеву с передачей ему исключительного права на пятилетний период. Исаеву разрешили беспошлинный ввоз до 50 пудов (около 950 килограммов) сушеного корня ревеня. И все это ради поддержания высокой цены на него. Когда срок действия договора с ним истек, монополию на ввоз ревеня передали еще на пять лет гамбургскому купцу Матиасу Поппу, после которого предпринималась попытка установления собственно государственной монополии. В 1704 году придворному стольнику Л.А. Синявину разрешили ввозить на территорию Сибири больше 300 пудов (4,5 тонны) ревеня в год.
Настоящий интерес российского двора к торговле ревенем проявился только с учреждением во времена правления Петра Великого в 1706 году Главной аптеки. А чуть позже открыли еще и Медицинскую канцелярию, вдохновителем которой числится шотландский лекарь по имени Роберт Эрскин (или Роберт Карлович Арескин, как он предпочитал, чтобы его величали в России), с которым Петр Алексеевич познакомился в Голландии. Медицинской канцелярии сразу поручили общий контроль над сбором, распределением и продажей всех лечебных препаратов владельцам аптек России, в том числе относительно небольшому количеству частных провизоров. Специалисты данной канцелярии все последующие годы постоянно настаивали на том, чтобы весь ревень, предназначенный для использования в России в медицинских целях, проходил через их руки, чтобы его не ввозили из Европы через Ригу или Ревель. И речь шла не столько о финансовой выгоде, сколько об уверенности в том, что страждущим выписывается по-настоящему действенный препарат, причем находящийся в приличном состоянии. Через произвольные промежутки времени специалисты Медицинской канцелярии приобретали у Коммерц-коллегии мелкие партии ревеня пудов по пятьдесят или меньше для распределения по государственным аптекам, между врачами частной практики и провизорами. В 1738 году, например, в Кабинете разрешили продажу ревеня данной канцелярией частным аптекам партиями не больше 10 фунтов как минимум по цене 6 рублей за фунт. Частным лицам, не получившим диплома о медицинском образовании, продавать ревень категорически запрещалось. Исключение касалось только лишь областей России, где отсутствовали специалисты провизоры или врачи, и там на человека выписывали не больше половины фунта снадобья.