— Сыночек мой.
Ему пришлось нагнуться, чтобы мать смогла поцеловать его в лоб. Когда она встала, то оказалась очень маленькой.
— Что с тобой сделали?
И еще:
— Я приготовлю тебе яичницу с сальцем.
В ее долгой жизни яичница с сальцем всегда была пределом мечтаний и лекарством от всех болезней. Потом пришел отец, привез на тележке немного черепицы. Отец поздоровался с ним так, будто они расстались вчера. У нас крыша течет, хорошо, что ты приехал. По крайней мере, черепицу на крыше уложишь. Они вместе пошли посмотреть на кроликов, это был обязательный обряд. После ужина они сели за стол, отец достал домашний самогон. Мать сидела у плиты — старинная картина. Отец положил руки на стол, сколько он помнил его, отец всегда сидел так, будто хотел, чтобы его руки отдохнули.
Отец сказал:
— Почему ты не приехал сразу? Как это случилось?
— Я должен был переварить это.
— Добрые люди прислали нам газету, где пишут про тебя. Здорово тебя разрисовали.
А мать:
— Я ее всю слезами полила.
— Разве я тебе не говорил? Не давай воли рукам. У рук нет разума.
— В газете врут. Я только деревяшкой в него запустил. Они воровали кукурузу.
— Как было, так было, — сказал отец и подмигнул ему.
— Неужели вы мне не верите? Даже вы?
— Верим не верим, так уж случилось.
— А я тебе верю, сыночек, — сказала мать. — Ты всегда был такой жалостливый.
— Жалостливый, скажешь тоже. Он был вспыльчивый с самого рождения, ясно, в кого он такой, — с гордостью произнес отец.
— Оставьте это, — сказал сын.
— Вот именно, — заметил отец. — Что случилось, того уже не изменишь. Не нужно нюни распускать. Чего ты дергаешься?
— Воняет, как черт.
— А-а, на высший сорт нам не хватает. Мы не господа, мы просто рабочие на пенсии.
— Ты бы и купорос выпил, — сказала мать.
Кухня, плита, словом, все было старинное, из давно поблекшего мира. Очень прочный мир. Гавань и пристанище. Я на своем месте только здесь, на этой кухне. Все остальное — это ошибка.
— А что теперь? Что ты будешь делать?
— Не знаю.
Отец склонился над столом.
— Мы — рабочие, брат. Рабочие и все, нам не нужны никакие новшества. Мы — основа мира. Твой дед…
— Я же знаю.
— Для нас выгодна только одна вещь — фабрика.
— Я отвык.
— Снова привыкнешь.
— Ты можешь жить с нами, — сказала мать. — Нам было бы хорошо.
— Да. Возможно.
Конечно, это выход, он думал о таком выходе из положения с первой минуты. Но ему казалось, что это слишком просто, Действительно, можно ли все забыть? Действительно ли можно спокойно вернуться к тому, что было? Он не знал, но чувствовал, что это опасно легкий выход из положения. Какой-то вид бегства. Справедливость — наплевать на нее. Искать ее не имеет смысла. Мы живем не для того, чтобы, как сумасшедшие, гоняться за какой-то справедливостью. Подавитесь ею. Дали мне урок, теперь я буду умнее. Все.