— А ты? — неуловимо нахмурился охотник, беспокойно переступив ногами.
— Сейчас он важнее.
— Насколько я могу им доверять?
— Как новичкам, — безразлично отвернулась к лесу Гончая, игнорируя вопросительные взоры эльфов. — На сутки, вряд ли больше. Думаю, завтра Стрегон уже войдет в силу, тогда и пойдем с тобой в паре. Надеюсь, ты еще не забыл, как со мной тяжело?
Шир усмехнулся, снова обнажив острые зубы.
— Нет, Бел. Я помню.
— Хорошо. Твоя дистанция — два шага. Обзор слева, плюс Тиль, плюс небо. Направление — северо-восток, к Зеленой реке. Но там мы малость сменим курс, так что не удивляйся.
— Зачем? Бел, что ты задумала? — вдруг насторожился охотник.
Белка небрежно отмахнулась.
— Просто хочу кое-что проверить…
Лабиринт они покидали в полном молчании. Да и зачем что-то говорить, когда все уже было обсуждено и принято, как данность? К тому же братья не привыкли нарушать приказы, а эльфы верили Белке безоговорочно и ни на миг не усомнились в ее праве на выбор маршрута.
То, что в отряде появилась дополнительная боевая единица, никого не смутило, да и оспаривать решение Гончей никто бы не рискнул. Даже Тиль, хотя он и терялся в догадках по поводу Шира точно так же, как все остальные. Ясно было одно — за всем этим крылась какая-то тайна, причем не менее важная, чем Лабиринт, маленький Торриэль или красавица Хиш, признавшая мальчишку хозяином.
Придя к неутешительным выводам, Ланниэль переглянулся с Картисом, понимающе скривил губы, показывая, насколько уже устал от нескончаемой череды загадок. Бросил последний взгляд на притихшую поляну, где остались Крес и Тосс. Оглянулся на Лабиринт и, мысленно попрощавшись с Тором, двинулся следом за Белкой, искренне надеясь, что когда-нибудь сумеет вернуться в этот островок покоя. Если, конечно, высокий лорд сможет справиться с порталом и сделает то, что задумал.
Изумрудные глаза дракона странно мигнули, когда Белка шагнула за плотную стену палисандров, несколько минут пристально сверлили спины людей и нелюдей, а потом угасли, утратив всякий намек на разум. Из раскрытой пасти вырвался долгий, почти неуловимый вздох, смутно напоминающий тоскливое «прощай!», после чего уровень воды в фонтане слегка снизился, а белоснежные бортики необъяснимо потемнели. Выглядело все так, словно Лабиринт приспустил флаги и прикрыл усталые веки, не желая видеть, как уходит в никуда хозяйка, которой он был обязан вторым рождением и самой жизнью. В том числе и той, что оставалась на его попечении в самой глубине подземных недр. Пока еще короткой, но очень важной жизнью, имя которой — Торриэль илле Л’аэртэ.