Терг, тоже поняв нехитрую идею Гончей, тихо присвистнул.
— Я согласен, — хрипло прошептал ллер Эналле, убедившись, что повелитель не шутит. — Мы не будем противиться.
— Хорошо, — спокойно повторил Тиль. — Это не займет много времени, но мне бы хотелось, чтобы вы все-таки сели: не уверен, что получится избавить вас от неприятных воспоминаний, а ловить вас при падении с холма мне бы не хотелось.
Эльфы переглянулись и послушно опустились обратно на траву. Правда, их немного коробило, что высокий лорд по-прежнему стоит, но потом Инару сообразил, что тем, кто не так давно желал его убить, глупо беспокоиться о подобных мелочах.
Тирриниэль глубоко вздохнул и сжал чужой перстень, стремительно наполняя его силой. Крупный изумруд в золотой окантовке мягко засветился, затем коротко вспыхнул и… Ллер Эналле во второй раз за день провалился в небытие.
Странно, но теперь это не потребовало от него усилий, будто чья-то воля поддерживала временно наложенные узы и позволяла спокойно читать, не обращая внимания на другое. Словно дружеская ладонь поддержала его под спину, словно кто-то близкий тихо убеждал: все хорошо, все правильно, бояться нечего… Поняв, что угрозы нет, эльф успокоенно потянулся навстречу.
Ярость, высокомерие, горделивое презрение… все это было в его прошлом. Он четко знал, что по праву занимает свое место, и уверенно держал в руках бразды правления. Железной рукой выпалывал несогласных и холодно зачитывал приговоры, после чего сам же их и исполнял одним движением руки, с которой по первому пожеланию срывался целый ураган зеленого огня.
Он равнодушно кивал, когда докладывали о смертных, нарушивших границы его владений, и карал преступников, когда не находил в их испуганном лепетании достойного оправдания. Презрительно молчал, когда слышал мольбы о снисхождении. Брезгливо морщился, когда мольбы становились истошным воем. Бесстрастно следил, как исчезает пепел с опаленной травы, и спокойно возвращался к неоконченному разговору.
Когда-то он думал, что знает все о своем долге перед народом. Когда-то ради этого он пожертвовал двумя молодыми жизнями, обменяв их на двух новорожденных Л’аэртэ, долженствующих укрепить и возродить его древний род. Один, на которого возлагалось столько надежд, долгое время казался достойным продолжателем дела отца — уверенным в себе, полным сил и амбиций. Второй, с малых лет приученный к мысли о Лабиринте, неожиданно предал лес, отрекся из-за горстки смертных, так не вовремя испустивших дух.
От Торриэля с радостью избавились, как от подгнившей ветви, чтобы зараза не передалась дальше. Впрочем, Тирриниэль быстро успокоился, будучи уверенным, что, когда придет время, легко отыщет дерзкого мальчишку. Твердо знал, что наглец с неокрепшим даром когда-нибудь не выдержит изоляции и наделает ошибок, а после этого его останется только найти и притащить обратно.