— Не тяни уже!
— Это я выбрала Матвея. Он сам думает иначе, мол, отец нашел выгодного партнера, но все было не так. Я хорошо понимала, что меня ждет. Если не судьба матери, то один из друзей папы… И тогда я решила, что молодой и красивый — это уже больше, чем мне светит. Я валялась у папы в ногах, плакала, орала, что влюбилась, уговаривала… и уговорила. А я не то чтобы влюбилась, просто нашла самый лучший вариант из доступных. И чем больше узнаю Матвея, тем тяжелее становится.
Ирина подумала.
— Не понимаю, в чем проблема. Матвей с тобой плохо обращается? Ты не получила того, на что рассчитывала?
— Получила, но гораздо больше, чем собиралась. Он прекрасен.
— Тогда что не так?
— Оказалось, что у меня есть совесть. Я Матвею все папины связи как свадебный подарок вручу. И он не будет рад. Сейчас он думает, что женится на отеле и бесконечных инвестициях, строит из себя рационального бизнесмена, но по сути он не такой. Не такой, как все они.
— А какой же он?
— Тебе лучше знать. Ты ведь в кругу его близких друзей. Разве рациональный бизнесмен стал бы дружить с вами, с тобой? Он ищет в людях человечности. И думает, что использует меня, хотя даже не представляет, как я использовала его. А я засомневалась, что имею право портить ему жизнь, понимаешь? Только не смейся надо мной. Но и свадьбу уже не отменить. Если инициатива будет исходить от Матвея, то легко он не отделается, я хорошо знаю мстительность отца. Если же попрошу я… а у меня духа не хватит попросить, после того, как в ногах валялась. А Матвей, у него вокруг такие люди, что он просто не представляет себе…
Ирина открыла рот и тут же закрыла. Вероника же не знает, что никакие они Матвею Владимировичу не друзья! Но именно эта ложь запустила в ней порывы совести! Ирина не знала, имеет ли право ответить откровенностью на откровенность, поэтому пока предпочла промолчать. Ведь она и сама толком не знала, каков Матвей на самом деле! Да, он женился на инвестициях, хорошо отдавал себе в этом отчет, но вряд ли будет плохо обращаться с женой. Она в любом случае вырвалась, если Иринка правильно поняла ее недомолвки о предыдущей жизни.
— Так, Вероник, поднимайся, пойдем потихоньку на паром, а то замерзнем.
— Уже? — она впервые посмотрела прямо.
— Уже. Если заболеешь, то кто будет виноват? Я, конечно. Вставай, сказала!
Та поднялась и бросила еще один взгляд на водную гладь, ставшую почти черной.
— Пойдем, — смиренно согласилась.
Иринке на ее смирение теперь было плевать:
— Потом едем к нам. У нас свободная комната имеется, Димыч живет отдельно, но я и его вызову. Перекантуешься на старом диванчике.