Христиан изгоняли, как было и в истории моей родины, на Балканах. Я рассказывала вам об этом. Вы хорошо знаете, как на наш народ из века в век нападали и отнимали наши земли. Может быть, поэтому нам так близки композиции Сибелиуса, особенно та, что была под запретом в период, когда доминировала ориентация на Россию. Эта симфоническая поэма – «Финляндия» (изначально она называлась «Суоми», а за границей была известна под названием «Отечество») – дышит любовью к родному краю, ее оркестровка прокладывает путь к каждому сердцу.
Студентом Андре изучал историю Эфиопии и Африки, которая привлекала его всегда, особенно после того, как он потерял Дельту. К нему все время возвращались воспоминания об уникальных эфиопских монастырях, о разговорах со священниками и монахами о вере, смерти и любви. В учебе он словно искал возлюбленную и находил утешение, познавая ее родину, где они были счастливы. Все его там восхищало и влекло с магнетической силой. Он любил православные крестные ходы, литургию и многоцветные рясы эфиопского духовенства, огромные цветные зонты, которые казались облаками, посланными с неба, чтобы укрыть и защитить веру и ее служителей. Никогда больше он не видел более величественных и прекрасных крестов, по крайней мере так ему казалось. Все в Эфиопии казалось ему прекрасным и величественным. Он вспоминал только хорошее, как ребенок, у которого было счастливое, мирное детство, который не видел ни голода, ни малярии, ни проказы, ни детей, умиравших изо дня в день. Об этом не говорили в доме посла и на приемах у богатых людей.
Да и отец Дельты, любивший его как сына, которого у него самого не было, не водил его туда, где были нищета и болезни. Он хотел, чтобы Андре запомнил монастыри, впитал то чудо христианства, что было важнейшей частью его жизни, его борьбы за веру. Они объездили почти всю Африку. Описания этих областей, сделанные Андре, можно печатать – до того они хороши. Отец Дельты возил Андре и дочь на сафари (он называл это «зовом дикой природы») и в Восточную Африку, что произвело на Андре особое впечатление. Он увидел здесь красоту, о которой можно тосковать, но которую невозможно запомнить и даже невозможно осознать, что такая красота существует на земле – ангельская, астральная, эзотерическая. Он возвращался в эти места и потом, как турист и по делам, а более всего как человек, плененный естественной красотой древнего коптского христианства.
Дельта была ему подругой, радостью первой невинной любви, трепетом первого поцелуя и духовной красотой тела, которая остается в памяти навсегда. Она была двумя годами старше, чем он, зрелей и мудрее. Часто она пела на приемах в посольстве. Отец Андре однажды сказал: «Дельта будет оперной певицей, если семья поедет с нами в Америку».