– Не смей плакать, – сказала она едко. – Не надо мне богатства. Ты дал мне трех сыновей-соколов, и спасибо тебе за это. Я никогда не видела от тебя настоящей любви. Может, я и сама виновата. Я не была ни свободна, ни откровенна с тобой. Для меня ты был офицером, которого я просто уважала, но не любила всей душой. Теперь я могу тебе это сказать, мне полагается компенсация за годы ожидания и мучений, пока я растила твоих сыновей. Они для тебя значили больше, чем я как жена. А ты здесь, в Америке, кутил по кабакам и глазом не моргнув целовал своих бабенок, забыв, что где-то у тебя на родине молодая жена и у нее часто нет даже хлеба, чтоб накормить детей. Я стала им единственным родителем – мужчиной. У тебя тут было и отопление, и кадиллак, а я, особенно когда Ненад был маленький, колола дрова, чтоб не замерзнуть в зимнюю стужу. Думал ли ты хоть когда-нибудь, когда шел снег, как мы живем? Когда ты старших сыновей забрал в Америку, мы – Ненад и я – день-деньской носили продавать ракию, которую гнали сами, тем и жили. Хорошо, хоть вы оставили нам столько яблонь, груш, слив и винограда – было из чего делать ракию и вино!
Мне нравилась твоя форма, твой ум, твоя игра на скрипке. Ты знал наизусть всего Негоша, а о наших монастырях, которых так много, говорил с таким знанием дела, что куда там ученым профессорам. Все тебя уважали, ведь ты служил в королевской армии. Ты приходил домой, когда мог, я все еще помню те ночи, когда ты в восторге говорил: «Даница, у нас будет еще сын, еще один юнак. Дай мне сыновей, они нужны нам, чтобы защищать эту землю, на которую так часто нападают».
Я боялась, как ты отреагируешь, если будет дочь. Когда родился Ненад, ты был на маневрах, а люди уже шептались о войне. Я послала тебе письмо из больницы, в шутку написав, что родилась дочь. Ты не рассердился, и я была счастлива. Ты привез мне из Белграда зеленое платье с кружевами – я сохранила его. Ненад был тебе дороже всех. Наши отношения становились все нежней, я перестала бояться, что ты бросишь меня и женишься на ком-нибудь красивей и богаче, ведь женщины всегда тебя любили. Только когда ты ушел на войну, я поняла, что ты для меня значишь. Я знала, что выдержу все, только бы поднять сыновей. Надеялась, что после освобождения ты вернешься. А ты долго молчал. Мы не знали, где ты. Асим, мусульманин, мой школьный друг, не дал шиптарам убить нас – ведь нетерпимость вспыхнула еще во время оккупации и продолжалась после нее, особенно к тем, кто был связан с королем. Я знала, что ты никогда не вернешься! Хотел Асим помочь мне с детьми, приблизиться ко мне. Он знал, что я люблю тебя, и за это уважал меня еще больше. А сам так и не женился. Рассказывал мне, что слышал, будто ты гуляешь с певичками и ни меня, ни детей не собираешься звать в Америку. Я ему не верила. Чем больше он тебя ругал, тем ближе я была к тебе. Знала, что меня ты можешь забыть, но никогда не забудешь своих сыновей. Потому и ждала.