Я изо дня в день молилась, как и мои игуменьи, чтобы Бог дал нам возможность ее найти.
– Он подаст вам знак во сне или в молитве, – ответили обе в письмах. – Наберитесь терпения!
И вот пришла осень – время года, которое я так люблю, не только за красоту природы, но и потому, что в Америке, особенно в Нью-Йорке, Чикаго и Бостоне, это самый богатый сезон опер, концертов и драматических спектаклей, фильмов и выставок. Родители пожелали посетить Чикаго. Я хотела, хоть на несколько дней, заехать в ближайший женский монастырь в Индиане, о котором недавно услышала. Я знала, что там богатая библиотека, а игуменья Даница очень мудра. Я начала писать роман, мне требовались книги, которые были в том монастыре. Но я их даже не открыла. Хотелось только молиться и разговаривать с игуменьей. Я постилась и молилась, одна и с сестрами. Скромность, вера, молитвенная дисциплина и церковное пение стали истинным озарением. Игуменья, ощутив мою потребность в монастырском покое, пригласила меня посетить их весной и остаться подольше.
– Будь терпелива, Бог укажет тебе путь, и ты найдешь Андреяну. Привези ее в этот монастырь или еще в какую-нибудь обитель в Эфиопии или Сербии. Здесь вам обеим будет легче, вы наговоритесь, узнаете друг друга через молитву и пост.
Там, в монастырской келье, мне приснился чудесный сон. Я слушала музыку, прелюдию оперы, и видела его лицо, лицо слушателя – как дирижера.
Когда поднялся занавес, я услышала голос – он словно лился с неба. Некая красавица пела арию, очень сложную и для гораздо более известных певиц. Ее игра и движения были невероятно точны. Этот голос, трагически печальный, был мне прежде неизвестен, а я слышала много исполнений «Аиды». Дело происходило не в Египте. Я видела ее над ущельем, в Эфиопии, она пела Желтому Нилу.
Жизнь постепенно возвращалась к привычной, обыденной рутине, рабочей стабильности и сосредоточенности на пациентах. Частые дежурства были утомительны, но многолетняя практика научила меня выдерживать и по трое суток без сна. Я продолжала писать и скоро подготовила выставку. На этот раз я сознательно ушла в эксперимент; замысел выставки вызвал многочисленные комментарии. Я сопоставила реалистические и сюрреалистические образы с абстрактными, причем так, что картины под одним и тем же названием имели и свое другое «я». По принципу совмещенности сознания и подсознания, реального-нереального, рационального-эмоционального было показано одно и то же состояние в разных мирах. Для этого я выбрала портреты и пейзажи. Ничто не может более выразительно свидетельствовать о двуединстве мира, чем человеческое лицо и лицо земли.