- Вопросы не новые, но важные. Как я понял, теперь мне придется искать на них ответы?
- Вот ты и проснулся. Собери новую группу, к своим добавь человек десять. Максимум пятнадцать, список завтра к утру на этот стол. План мероприятий через два дня. Ошибки исключаются, на кону твоя карьера. Работай.
Секретарь Старика проводила Реброва сочувственным взглядом – на том лица не было, никого не замечая, капитан на автопилоте ушел в свой кабинет.
- Заходи, капитан.
- Здравия желаю, господин генерал.
- В отставке, так что давай проще. Здесь в клане я Михалыч. Ты служил где?
- Вот зря вы так разговор начинаете, господин…, то есть Михалыч. Мы тоже родине служим.
- Не спорю, но я не об этом, у меня несколько друзей в вашей епархии, с которыми мы вместе в серьезных делах отметились, они уважение заслужили. Так ты кабинетный? Аналитик?
- Не так, чтобы очень. Я больше с агентурой, дар у меня, редко ошибаюсь в людях и ложь нутром чувствую.
- О как, ценное качество. Если потеряешь работу, приходи, мне при приеме в клан такие нужны. Лезет черт знает кто. Но это ладно, зачем пришел? Вербовать меня будешь?
- Напрасно вы иронизируете, агентурная работа основа служб безопасности, а без них и армия не защитит. Изнутри сломают.
- То-то вы защитили в девяностых. Не делай лицо, ты лично не виноват, что у тебя? Времени у меня всегда не хватает.
- Помощь нужна. Нам запрещено входить в игру, а спрашивают за нее так, будто мы там живем.
- Старик именно тебя прижал? По сути он прав, это уже не просто игра, это явление заметное в мире, а в России уже стало чем-то значительным. Сам еще не разобрался со всем этим.
- Вы же несколько лет в нее играете, кто как не вы все о ней знает?
- Играть я начал, когда понял, что для многих моих парней, что после тяжелых ранений вкушали благодарность и заботу нашего государства, мыкаясь по больницам и домам инвалидов, это шанс на новую жизнь. Мне четыре года назад один мой сержант, с которым мы еще в Афгане, написал о Терре. Я сначала не поверил, приехал к нему в госпиталь. Он как раз из капсулы вылезал. То есть его санитары вынимали. Ни рук ни ног одни обрубки, растяжка, и долго не могли вывезти из боя. Не поверишь, капитан Ребров, он улыбался. Понимаешь ли ты это? Он счастливый был и не от уколов или таблеток. По настоящему. Видел ли ты, капитан, когда-нибудь глаза своих бойцов, которых ты послал в бой, а потом они такими вот обрубками жизнь проводят и под себя гадят. А тут это. Меня это тогда проняло и я за это ухватился. Пытался в министерстве это дело пробить, но там у нас не лучше, чем у вас в ФСБ.