И что-то сдерживало меня изнутри. «Наверно, это ром меня спасает», — подумалось мне вдруг. И я отчетливо представила, как ром в костюме Супермена громогласно возвещает голосом Гендальфа: «Ты НЕ ПРОЙДЕШЬ!» А шампанское в красном платье, булькая пузырьками, раздражает моего уже проснувшегося дракона и выманивает его из берлоги наружу.
— Чего он грустный-то такой? — пыталась я зацепиться за реальность.
— Кто? — тоже откуда-то издалека вернулся мой собеседник.
— Этот Луи.
— У него друг умирает от рака легких.
— Друг? Он что, голубой?
— Да, а что? — посмотрел на меня Гарик и без улыбки сам себе ответил: — А, да, у ВАС там в России геи типа запрещены.
— Чо за херню ты говоришь! Кто у нас там запрещен? Геи? Да на хрен они кому нужны их запрещать? Как вообще можно запретить людям любить друг друга!
У нас пропаганда запрещена, пропаганда! Понимаешь? Что вам тут, блядь, про Россию мозги промывают. Приезжай в Москву или Питер, посмотри, как все они уже на Соловках сидят в своих «Дольче Габбана» и «Версаче».
— Ты что тоже гей? — вдруг, как обухом, меня осенило — красивый парень в стильной дорогой одежде, пальцы на руках тонкие, с маникюром, бездонные смешливые синие глаза — все точно, он гей!
— Нет, — сосредоточенно, не глядя не меня, ответил мой несостоявшийся гомосексуалист.
Я вдруг обратила внимание, что он курит и с тех пор, как мы сели в машину, ни разу не улыбнулся. Я уставилась в лобовое стекло. Где-то далеко сияла огнями Эйфелева башня, слышались хлопки салюта.
У его друга РАК! Так, оказывается, в идеальном мире из блесток и мишуры люди тоже умирают? Невыносимо печальные глаза Луи стояли передо мной.
— Так, а почему? Почему он на этой чертовой вечеринке? А не рядом с любимым человеком! Он что, в честь этого устроил вечеринку?! — бунтовала я на соседнем сиденье.
— Это друзья для него устроили, чтобы хоть как-то его поддержать. Дидье уже не приходит в сознание, — как-то отстранённо ответил Гарик, внимательно следивший за движением на дороге.
Друзья устроили вечеринку? Что же это за люди такие! Которые в честь умирающего человека устраивают вечеринки! — Хотя, а что они должны делать, принести Луи надгробный венок и носовые платки? Я вдруг обмякла, и мне стало невыносимо стыдно за свои идиотские мысли. «Нормальные они люди и хорошие друзья», — подумала я в последний момент перед тем, как вспомнить, что у меня умерла мама, и разрыдалась.
Когда я успокоилась, мы стояли уже у входа в мою гостиницу. Вытирая слезы и сопли приятным на ощупь, но уже практически мокрым носовым платком, который, видимо, дал мне Игорь в процессе моего рыдания, я спросила: