— Што? — как мило она морщиться, когда переспрашивает.
— Я говорю, что американцы подсчитали, мол, каждый человек раз в семь лет просыпается с мыслью, что он очень давно не видел всех своих старых друзей.
— Я поняла, но это очень странный подкат.
Ее шатает, взгляд не держится на мне дольше секунды.
— Это я к тому, что те, с кем вы сегодня проводили вечер, через семь лет станут для вас никем. А наша с вами семилетка начинается только сегодня.
Она посмотрела на меня без смысловой нагрузки, даже не пыталась понять, что происходит. Глупенькая пьяненькая белоснежка, гарнизон серых людских коробок на заднем фоне и великолепный сострадательный я — картина для гениального художника.
— Ладно, это все было только для того, чтобы заговорить с вами. Я вижу, вам немного нездоровится, давайте я вас проведу.
— Я иду не домой.
— Хм, хорошо. А куда, если не секрет?
— К друзьям.
— Вам не кажется, что в вашем положении лучше не идти к друзьям, — ей было точно немного меньше восемнадцати, но меня это не смущало, ведь я в другой стране, и завтра меня тут уже не будет. Я все сильнее хотел ее белое молодое тело, и меня вряд ли что-то могло остановить. Мог ли я пойти на преступление? Вот этого я о себе еще не знал.
— Знаете… мне кажется… надо идти, — она с трудом проговорила эти слова. Ее подсознание перерубило канат, на котором пыталось балансировать опьяненное сознание, и девять-из-десяти была близка к тому, чтобы забыть свое имя. Она упустила вожжи самоконтроля, и в голове этой поразительно белой красотки закружились вертолеты — предвестники блевотни и нелепых травм.
— Слушайте, я желаю вам только добра. Давайте поступим так: я вас приведу к своему другу, потому что не могу оставить вас в таком состоянии на улице. А оттуда вы позвоните своим друзьям, и если они такие уж вам хорошие друзья, то они точно заберут вас.
Она была в полусознании, и мое частое повторение вариаций слова «друг» легко сделало свое грязное НЛП-дело. Остатков пропитанного первым спиртом самоконтроля хватало только на то, чтобы минимизировать шторм в мозжечке, но никак не сопротивляться моим чарам.
Мне пришлось приложить совсем немного сил, чтобы запихнуть ее в подъехавший троллейбус. Она попыталась что-то выкрикнуть, но я перехватил ее слова своими губами. Тренировки с помидорами остались в прошлом, теперь она страстно целовалась с настоящим мужчиной. Белоснежка восприняла все правильно: как интересное приключение с божественно красивым парнем, которое никак не ассоциируется с опасностью. Может только чуть-чуть.
Я вдруг понял, что с такими данными мог бы стать успешным мошенником, если бы не воспитание. Поэтому самая белая девять-из-десяти едет со мной в троллейбусе, прижавшись к груди чертовски обаятельного и нежного незнакомца. Да, я спас ее от потенциальных неприятностей, которые обязательно настигли бы эту невинную овечку. Всего через несколько остановок усталый голос диктора огласил мой выход, и вскоре я уже втаскивал пьяное тело малолетки в квартиру к другу Васи.