— Представь, что ты попадаешь в прошлое, в век XVI, к какому-нибудь Генриху VIII. Пускай ты и историк, но ты ни хрена не знаешь о его эпохе, ничего о нем самом и его окружении. А ему же будет интересно, кто предаст монарха, или кого лучше взять в фаворитки. А даже если ты и знал бы, все равно не должен был рассказывать: вдруг этот Генрих изменит ход истории. Тебе оно надо? Тебе оно не надо. Пусть ты и докажешь, что из будущего, твои безобидные байки про телефон, электричество и интернет без вещественных доказательств заинтересуют лишь кухаркиных детей под чистку картошки. Поэтому если этот бомж реально из будущего, то на его месте действительно лучше никому ничего не рассказывать.
— При Генрихе VIII еще не знали картофель, — Боря бросил эту фразу уже в пути за дополнительными литрами в магазин наверху.
Мой взгляд уперся сквозь окно на главный проспект страны. Эти люди с мрачными лицами, этот серый город и серая брусчатка. Насколько же это все гармонично и органично, но насколько же скучно.
Боря вернулся с двумя полторахами и чекушкой водки: опять будет ерш.
— Слушай, хотел извиниться за метро, — моя фраза.
— За метро извиняться не надо, эта структура постоянно причиняет людям боль. Пусть сама извиняется, — его ответ.
— Не, ты не понял…
— Да я понял-понял. Не парься, я же там работал. Мне даже штраф не выписали.
Камень упал с сердца, но Боря начал поднимать туда уже другой: потяжелее и смертельнее. В общем, как всегда.
— Ладно, давай к делу. Мы сейчас тут постоим для отвода глаз, а потом, как стемнеет, зайдем во дворы. Там ты получишь его.
— Кого его? — очевидное уточнение с моей стороны.
— Ты что, идиот? Евстафия Макарова. Понял теперь?
— Ого, ты так быстро его нашел. Думал, пройдет вечность, пока ты достанешь.
— А что тут тяжелого?
— Ну как что? У нас же вроде бы строго с этим.
Боря скривил рожу так, будто Дилетант разговаривает с дилетантом о путешествиях по Беларуси.
— Ты еще многого не знаешь. Но лучше тебе и не знать, — он повернул голову в сторону проспекта и затянулся светлым ершом. — Ты это, давай, взгляды отваживай.
Город все еще был сер, уныл и вряд ли когда-либо изменит этому стилю. Ему в этой серости слишком хорошо. Отсюда, к слову, рукой подать до счастья.
Человек все же плох, но не может жить с осознанием этого.
Что бы ни советовали гуру самопознания закомплексованным дурам на тренингах «Полюби себя», каждый человек и так любит себя. Страдает он только от того, что другие не любят его точно так же. Ведь он такой глубокий, перспективный, иногда дерзкий. В общем, всех качеств по чуть-чуть. Это ли не идеал человека? На поверку оказывается, что такой же набор есть у всех, и все за это себя очень любят. А если по серьезке, то любить-то и не за что.